Пророк, огонь и роза. Ищущие

Вансайрес

Но стрела его, которую он пускал без особого желания ранить, а, скорее, из врождённого злонравия, пролетела мимо цели.

— Это верно, — криво усмехнулся Хайнэ. — У меня много шрамов, и все они — результат позорного поражения в борьбе с самим собой. Так сказать, клеймо, выжженное на теле проигравшего.

 Астанико удивил этот злой, насмешливый тон, которого он прежде никогда у него не слышал, но он только приподнял брови.

— Так зачем же вы меня позвали? — вернулся к основной теме он. — Или скажете, что просто соскучились?

—

А почему нет? — проговорил Хайнэ хрипло. — В конце концов, всех остальных я от себя прогнал, только вы у меня и остались.

— Ну, в прошлый раз мы не очень-то хорошо расстались, — усмехнулся Астанико. — Я думал, вы не захотите меня больше видеть.

— Ерунда, — махнул рукой Хайнэ и повторил, задумчиво глядя в сторону: — Это такая ерунда…

— А мне казалось, вы болезненно горды, — заметил Астанико. — Между прочим, о нас после той пощёчины сплетничают по всем углам дворца. Чего уже только не напридумывали. О…

Он почти что мечтательно усмехнулся.

На самом деле все эти сплетни, по большей части грязные, не особенно досаждали ему, а, скорее, забавляли, но он с удовольствием разыгрывал из себя лицо, оскорблённое до глубины души, и в чём-то эта игра заменяла ему ту, которая была похоронена с тех пор, как он прекратил видеться с Иннин.

— Ничего об этом не знаю и знать не хочу, — сказал Хайнэ и помолчал. — Кстати, вы видели мою сестру?

Астанико похолодел.

«А вот об этом ничего не хочу знать я!» — хотел было закричать он, но сдержался.

— Не имею чести быть приставленным к ней в качестве сопровождающего, — холодно проговорил он. — Поэтому нет, не видел. И не имею особого желания видеть, так что если вы намеревались попросить меня что-нибудь ей передать…

 — Да нет, я просто так спросил, — тихо возразил Хайнэ. — Знаете, с ней я ведь тоже поссорился.

Астанико как-то даже испугался этой нотки доверия, неожиданно проскользнувшей в его голосе.

— Да, кстати, а сами-то вы что думаете о той пощёчине? — поспешно повернул тему он и рассмеялся. — Меня прямо разбирает жгучее любопытство.

— Я уже говорил Иннин, что и сам мог бы так сделать, — вздохнул Хайнэ. — И даже гораздо хуже мог бы. Поэтому и не злюсь.

— Ой ли, Хайнэ, — раздражённо скривился Астанико. — Кем вы себя теперь вообразили? Воплощением Зла?

Хайнэ смотрел в пол и, судя по его виду, так оно и было.

— Не льстите себе, — сердито сказал Астанико. — Что бы вы там ни сделали, это вряд ли сравнится с тем, что мог бы сделать я. И сделал, — внезапно зло усмехнулся он. — Знаете ли вы, что я в последний момент передумал спасать вашего брата и устраивать какое бы то ни было чудо? Вот только оно всё же произошло… по какой-то глупой иронии судьбы — настоящее чудо. А иначе ваш брат так и сгорел бы. Я был уверен, что он сгорит.

Он скрестил руки на груди и, прищурившись, пристально вгляделся в лицо Хайнэ.

Тот не отвернулся и выказал гораздо меньше удивления, чем можно было ожидать.

—

Вот как, — наконец, пробормотал он и опустил взгляд. — Ну, что ж. Не знаю, как я бы отнёсся к этому раньше, но теперь, когда, к счастью, с Хатори всё хорошо…

— Сказать по правде, ни в какое чудо я, конечно, не верю, — перебил его Астанико. — Не сомневаюсь, что Хатори, в итоге, спасла Верховная Жрица.

— А я вот легко поверил бы именно в чудо, — сказал Хайнэ как-то грустно.

— В то, что ваш братец — святой, и огонь не коснулся его? — поморщился Главный Астролог. — Что же такого хорошего он сделал в жизни?

Тон у Хайнэ внезапно сделался таким же, как в самом начале разговора.

— Как это что? Столько лет жил со мной, разумеется, — криво усмехнулся он. — Подвиг или не подвиг, но награду за это он определённо заслужил. Жаль, что я умею платить за хорошее только злом.

— И добром — за плохое, — скривился Астанико. — Знаете что, вы мне таким не нравитесь. Этот цинизм вам определённо не идёт.

— Да я и сам себе таким не нравлюсь, — признался Хайнэ. — Но что же я могу поделать. Некоторые вещи… не проходят для души бесследно.

— О да, смерть возлюбленных и прочие трагедии, — насмешливо фыркнул Астанико. — После которых герои книг становятся «совершенно другими людьми».

— Да нет, не только трагедии, — вздохнул Хайнэ. — Иногда достаточно небольшой мелочи, одной только фразы. Знаете, я думаю, дело вовсе не в масштабе события, а в масштабе зла, которое причиняется другому человеку — и, в конечном счёте, самому себе.

— Вот теперь я вижу прежнего Хайнэ, — усмехнулся Астанико. — Не вздумайте окончательно превращаться в циника. Вы мне будете совершенно неинтересны в таком амплуа. Зачем мне друг, который похож на меня самого?

— Не превращусь, — пообещал Хайнэ. — По крайней мере, до тех пор, пока жив один человек… прежний Хайнэ тоже будет жить.

Он закрыл глаза.

— А потом? — поинтересовался Астанико.

— Надеюсь, что «потом» не будет, — пробормотал Хайнэ. — Надеюсь, что Хайнэ, и прежний, и теперешний, умрёт раньше, чем этот человек. В совершенно физическом, а не метафизическом смысле. Знаете, — он вдруг поднялся на ноги, найдя свою трость. — Я ведь позвал вас, чтобы попросить о помощи.

Астанико вопросительно приподнял бровь.

— Помогите мне разыскать моего брата.

— А он что, маленький ребёнок, который потерялся в большом городе? — не удержался от презрительного тона Астанико.

— Он не потерялся, — возразил Хайнэ и, подойдя к окну, прислонился к раме лбом. — Я его сам прогнал из дома.

— О.

— Уже недели две назад, — продолжил Хайнэ, не глядя на него. — Я ждал, что он вернётся… Хотя нет, что я вру. Конечно, я знал, что он не вернётся. Для вас ведь Нижний Город не будет таким уж испытанием? — он обернулся. — Хатори где-то там, а мне сложно совершить такую прогулку в одиночестве. Я подумал, что вы не откажетесь сопровождать меня.