Прорвемся, опера! Книга 4
Шрифт:
А снаружи к ресторану уже подъезжали машины — чёрный «Хаммер», побитый одноглазый БМВ с выбитой правой фарой и неродной, как заплатка, задней дверью совершенно другого цвета, следом пара чёрных джипов и приземистая «Тойота». Люди, выходившие оттуда, недобро поглядывали на ресторан. Оружие они особо не скрывали, наоборот даже, подчеркивали его выпирающие из-под курток очертания, а некоторые и в руках держали длинноствол. В основном, ружья, но была ещё пара АКМ, советский и румынский, с рукояткой впереди, на цевье.
Лысый бык в дублёнке с меховым воротником открыл заднюю дверь угловатого «Хаммера», и оттуда выбрался Слепой. Медленной
Сопровождало его пять шкафов-телохранителей, каждый был выше Слепого на голову и шире в плечах раза в два, и ещё пара урок-помощников крутилась на подхвате, пальцы в синеве наколок, рот в неполнозубой ухмылке.
— Понтов-то, ё-моё, — цокнул Мирон, глядя в окно. — Чё, Артур, к чему готовиться будем? Ложим сразу али базарим?
— Не, этот шмалять не будет, кишка тонка у старого урки, — сказал Артур, и голос у него не дрогнул. — А то бы так на понтах не подвалил, киллеров бы заслал или сапёров. Но пальцы будет гнуть, как пить дать. Спорим, пацаны, он сейчас сядет и зыркать будет на нас, зенки свои таращить? Типа, видом грозным понты гнать.
— Почему? — сипло спросил Серый.
— Почему, — передразнил Артур. — Псина он туберкулёзная. Дыхалки нет, а здоровье на зоне кончил. Вот и чтобы не сипеть, как больная спидозная проститутка, сначала дыхание захочет перевести. А то и сказать ничего не сможет, задохнётся и кашлять будет, пока не захлебнётся. Поэтому я сюда его и вызвал, пусть по лестнице сперва поднимется. Урка старый.
Слепой вошёл в ресторан и, судя по звуку шагов, начал подниматься на второй этаж. Поднимался он медленно, а после этого молча сел за стол напротив, грозно сверля Артура взглядом. Бригадиры зареченских хитро переглянулись. Вор недобро на них посмотрел и поморщился.
— Ты мне чё-то предъявить хочешь, пацанчик? — наконец произнёс Слепой и смахнул пот с виска. Подъём и правда дался ему тяжело, но фразу он выдал ровно.
— А ты чё, во мне пацанчика увидел? — Артур навис над столом. — Как набережную делили, так по имени-отчеству, а сейчас понты гнилые кидаешь? Какой я тебе пацанчик, Серёженька?
Слепой начал было что-то говорить, но дыхалки ему и правда не хватило, и вместо слов вырвался громкий хриплый кашель.
— Ну и чё ты там приезжал, мирить нас с Кроссом собирался? — продолжал наезжать Артур. — А меня потом у меня же дома обложили, обстреляли? Как это понимать, Серёженька? Ты же за базар отвечал, да?
— Да ты… кх-кх…
— В тот же вечер, когда я к тебе приехал, меня и стрелять начали прямо дома, при детях… стволы ещё — не ху…я подзаборная, а настоящие армейские. Думаешь, я не в курсах? Такие у Кросса в нычках хранятся. И у тебя тоже имеется… и чё, гарантии мне давал, а в меня палить начали? И чё за гарантии у тебя, а? Как вопрос-то решать теперь будем?
— Да не Кросс это… кх-кх, — Слепой достал платок и кашлянул в него. — Предъява твоя… кх-кх… чё за бадягу разводишь…
Вор говорить умел хорошо и грамотно, выпутывался и не из таких ситуаций и легко бы отбился на словах. Но вот лестницу он не учёл, и вести разговор ему всё ещё было тяжко. Вот Артур и накидывал дальше, отлично пользуясь моментом.
— Да? Ну а кто, если не Кросс? — нависал Артур. — Ты-то, типа, не при делах? Заодно вы все. Или что там?
— Сафро… кх…
— Сафронов? А
Слепой кашлянул ещё раз. По взгляду видно — думает, как выпутаться из неудачного положения, сохранив лицо, но и не начинать стычку со стрельбой. Людей он привёз много, как и положено привозить на такие стрелки, но пальба никому и ничего не даст. Кроме горы трупов с обеих сторон.
— Сафронов сам в блудняк полез, с ментами и чекистами спелся, падла… а потом обосрался, чмо позорное, — прохрипел Слепой, вытирая рот платком. — Вот из-за мента и начал пальбу… а тебя хотел за компашку вальнуть, чтобы проблем на будущее избежать… Я Кроссу говорил — чтобы отправил его куда-нибудь, начисто вопрос закрыть, — он снова откашлялся, — чтобы наглухо шваркнули… Желательно — в прорубь… или к тебе куда-нибудь, на кладбище… вторым номером к кому-нибудь в землицу подселить… чтобы им там, в могилке, скучно лежать не было… да не может Кросс сладить с ним, видать. Не осилил он его.
— Ага, не осилил? — недоверчиво протянул Артур.
— Власть Сафрон почуял, — голос у Слепого стал глухим, спокойным, но в нём звенела сталь, хотя и ржавая. — Людей собирает, суетится, борзеет, сука. Не нужен ему уже никто в этом городе — ни авторитеты, ни общак, ни понятия.
Он выпрямился, потянулся, как будто только что проснулся, и откинулся на спинку стула.
— Ка-ароче… Вопрос закрывать надо. Не тянуть, пока он не подсуетился. Щас сидит в зале у себя, на Карла Маркса. Шум не любит, но людей тянет — опытных к себе, пехотой обрастает. Слышал, про тебя говорит, что в этот раз решит — до конца. Не промахнётся.
Он помолчал, глядя сквозь стол, как будто видел там что-то своё, а потом продолжил сквозь платок.
— Охраны у него — ноль. Думает, что за ним никто не придёт. Безнаказанность греет, сучий потрох. А это, Артурчик, ошибка в нашем деле. Сейчас там хоть всех гаси — никто и вякнуть не успеет. Такой шанс — раз в жизни.
— Хм… И ты хочешь, чтобы я его наглушняк урыл? — Артур задумчиво сощурил глаза. — А чё сам лапки сложил и сидишь тут, указания раздаешь?
— А мне это зачем? — вор уже выглядел увереннее, отдышался. — Я с этим фраером без тёрок, мне он никто, чтобы его гасить. Решай сам, я за что купил, за то продал. Но тебя не будет — с ним я договорюсь без базара. С ним — или кто там после него будет, кто по-новому мыслит. А то вы тут все уже приросли, прикипели к своему нажитому, что ты, что Кросс. А придут молодые, наглые, типа Сафронова, как вы сами в своё время, и уже вас закопают. Сечёшь? А потом они всё одно к нам заявятся, будут долю в общак отстёгивать, воровской закон уважать начнут, кланяться и мириться будут, чтобы мы их на зоне прикрыли. Потому что жизнь покажет, что вашему брату только две дороги в жизни есть — зона или могила. На том свете только Господь Бог решает, а вот зоны — наши. Вот так-то, Артур. Решай сам, кто с нами останется…
— Гладко базаришь… Но, знаешь, давай так… вот пусть кто-то из твоих с нами и едет, — Артур наклонился вперёд. — Чтобы по беспонту на подставу не нарваться, а то приедем — а там менты.
— Зуб даю, — Слепой поморщился и щёлкнул пальцами. — Там без косяков, всё чисто.
— Ну так давай своего.
— Ладно, — вор обернулся на одного из своих головорезов. — Гиви, проскочи с ними.
Стоящий за широкими спинами его охранников грузин с гуталиновой «щёткой» под носом кивнул и сделал шаг вперёд.