Прощальный сезон

Покровская Ольга Владимировна

– Сейчас я пойду к тебе в домик!..

– Я вам не мешаю?
– спросил Кирилл уныло.

– Мешаешь!
– рявкнула Рита.
– Съезди за продуктами.

– Куда?
– спросил Кирилл, вздохнув.

– По дороге спросишь, - отрезала Рита.
– Ключи в ящике стола, деньги... иди сюда, дам.

Кирилл подошел и протянул руку вверх, прилежно стараясь не смотреть на открывающийся вид Ритиного нижнего белья.

– Чеки на все привезешь, - велела Рита ему вслед.

– Слушаюсь, - огрызнулся Кирилл.

Лариса проводила его безмолвным печальным взглядом. Не иначе, переживала "просьбу" через букву "з", вспомнил он.

Или обиделась, что он не дождался своей очереди, пока она утолит драгоценную страсть к историческим изысканиям?..

Осторожно выводя машину на узкую дорожку, он еле справился с желанием удрать вместе с деньгами - все равно куда. Уж две тысячи он за два дня отработал честно... Плавный ход машины немного успокаивал. Магазин, догадался он, может быть только на въезде... Немного шокировало, что тетка в необъятных, как турецкие шаровары, грязных тренировочных штанах, с грязной коровьей веревкой на шее, где вместо колокольчика болтался дорогой мобильник, погрозила ему вслед кулаком и прокричала:

– Сука!

Вероятно, Ритин автомобиль вызывал у местных жителей не слишком приятные эмоции.

Новенький кирпичный домик с лаконичной вывеской "Колбаса. Сыр. Вино. Водка" стоял у выезда на трассу, там, где через десяток метров начиналась деревенская улица. Все выглядело до того кондовым, посконным и стопроцентно нормальным, что просто бальзам на душу. Два загорелых запыленных гастарбайтера, отдыхающих в траве у канавы. Небритый алкаш в драной майке неопределенного цвета. Старушки на автобусной остановке в белых узорчатых платочках. Дети с велосипедами и привязанными к рулям авоськами. И в прохладном от кондиционирования домике, за липким прилавком - растрепанная продавщица с ленивыми глазами. Обычная человеческая жизнь, по которой Кирилл успел соскучиться, протекала рядом, протяни лишь руку.

Набив три больших пакета полуфабрикатами, он загрузил их в багажник, захлопнул крышку, облегченно выпрямился и замер, обнаружив на площади не сводившую с него недовольных и встревоженных глаз Яну. Она была в потертых джинсах и неказистой футболке. Казалось, что в его существовании было что-то до того странное, от чего она замерла без движения и не может прийти в себя.

– Привет, - пробормотал растерянный Кирилл. Радостно улыбнувшись, он направился к ней, повторяя "привет", но Яна нахмурилась и шарахнулась в сторону.

– Ты чего?
– спросил Кирилл, недоумевая.

– Уйди, - сказала Яна злобно.
– Не подходи ко мне!..

Боком отодвигаясь от него, она мелкими шажками приближалась к магазинной двери.

– Ты чего...
– опешил Кирилл, застыв у машины.

– Не подходи ко мне, - внятно повторила Яна.
– Понятно?

– Я тебя обидел чем-нибудь?
– спросил Кирилл.

Скорчив гримасу, Яна боком взобралась на крыльцо и скрылась в магазине. Кирилл от неловкости огляделся по сторонам - не видел ли кто-нибудь - но у детей были свои проблемы, у алкашей свои, и свои у гастарбайтеров. С пылающим лицом он забрался на сидение и ждал, когда Яна выйдет из магазина. Прошло время, достаточное для опустошения половины всех магазинных полок - и, наконец, прищуренная Яна показалась на свет божий.

– Уйди от меня!
– почти закричала она распахнувшему дверь Кириллу.
– Я сказала, я не хочу тебя видеть! Проваливай отсюда!

– Что ты, говорить спокойно не можешь...
– проговорил пораженный Кирилл.

Он снова захлопнул дверцу и застыл, провожая ее взглядом. Не укладывалось в мозгу, что вчера почти на этом месте ее настроение

было с обратным знаком. Глядя, как удаляется ее худосочная спина, он гадал, чему она удивилась. Он не должен здесь быть?.. Или не должен быть вообще?.. Пожалуй, никакие четыреста долларов не компенсируют потерю душевного здоровья... Он тронул машину и поехал, куда глаза глядят, через деревню, по трассе мимо домиков с резными ставнями, полуразрушенных церквушек, полей, помпезных кирпичных новостроек, то тут то там возвышавшихся на ровном месте, мимо черно-белого пятнистого стада, обильно загадившего дорогу, мимо трясущихся грузовичков, ронявших силосную пыль. На холме у высокой колокольни он остановился и приходил в себя, пытаясь на фоне темно-синего неба, в проеме под аркой увидеть колокол. Немного восстановившись, он вспомнил, что мнительная Рита может отправить по его следам ГИБДД, милицию, ОМОН, и потом он век не отбодается от автомашинного угона. С сожалением, что приходится возвращаться в дурдом, он тронулся с места, и через пятнадцать минут был на участке. Слава богу, хозяйки успели слезть с деревьев.

– Где гоняешь?
– неприветливо встретила его Рита.
– Девочек катаешь в чужой машине?

– Ага, - ответил ей в тон Кирилл.
– Конечно... От этой машины все девочки как от огня шарахаются...

– От тебя шарахаются, - сказала Рита.
– А не от машины. Нечего на технику наговаривать...

Кирилл покосился на Ларису. Она радостно запустила руку в пакеты с едой и намазывала себе большой бутерброд с маслом и плавленым сыром. Кирилл, вспомнив Ритины слова, невольно отметил, что Ларисино стремление кого-то накормить ограничивается одной Ларисой. Вздохнув, он отломил кусок хлеба, взял банку тушенки и отправился на крыльцо. Рита время от времени прерывала его одинокую трапезу любезными замечаниями:

– А тридцать шесть рублей это что такое? Да еще два раза? Понятное дело, деньги не свои, что их жалеть...

Кирилл не снисходил до ответа. Он молча уничтожал тушенку, когда возникло ощущение некомфорта. Словно чей-то взгляд... Он поднял глаза и увидел напротив, за забором, косматого, заросшего седой щетиной мужика, который весело наблюдал за Кириллом, симметрично держась за штакетины. От неприятного чувства Кирилл чуть не выронил банку.

– Лешк!
– сказал мужик бодро.

– Это ты мне?
– спросил Кирилл утомленно.

– Ну, кто у нас Лешка?
– в тон ответил мужик.

– Не знаю, - сказал Кирилл, раздумывая, не приступ ли это белой горячки.

– Ты и есть, - продолжал мужик убежденно.

Кирилл облизал вилку. Похоже, дурдом продолжался.

– Ты когда приехал?
– продолжал мужик.

– Позавчера, - ответил Кирилл, вздохнув. Он смирился с тем, что он Вася, теперь предстояло быть еще Лешей... Он подумал, что именно так получают раздвоение личности - это в лучшем случае, не схлопотать бы растроение...

– Ага!
– сказал мужик глубокомысленно.
– Я и смотрю. На той неделе-то вас не было.

Кирилл кивнул, не собираясь продолжать философский разговор.

– Как в Швейцарии?
– спросил мужик.

– В Швейцарии-то?
– проговорил Кирилл, задумчиво ковыряясь в банке.
– Все не так, как у нас.

Мужик отчего-то обрадовался.

– Ну! Это понятно!
– проговорил он с довольным смешком.

В оживленном разговоре опять возникла пауза.

– Ты это... Лешк, - проговорил мужик, понизив голос и навалившись на забор с опасностью развалить некрепкое строение.
– Ты потом... от матери тихонько... зайди?