Прощание с Джоулем
Шрифт:
– Это ты, Одноглазка?
– Пью?
– Ага, - золотые пальцы разжались, и над ними показалась взлохмаченная бородатая голова с шелковой черной повязкой на глазах.
Когда Дей вскочил на ноги и быстро одернул мундир, кусты раздвинулись и из них на тропинку выбрался Красавчик Пью - его старый фронтовой товарищ.
Приблизительно год тому назад Красавчик был тяжело ранен - после близкого разрыва СВЧ-бомбы у него вытекли оба глаза и был необратимо поврежден большой участок головного мозга. Фронтовая медицина оказалась бессильна помочь ему своими имплантами и протезами - таких сложных медицинских устройств еще просто не существовало в природе и Пью был
Время от времени Красавчик появлялся в расположении какой-нибудь из частей с мятой золотой каской в руках, которая быстро наполнялась едой из солдатских пайков, шоколадом, пакетиками чая и кое-какими вафлями, а потом снова исчезал в неизвестном направлении и все это длилось и длилось, и полевая жандармерия ничего не могла с этим поделать, хотя приблизительные рисованные портреты Пью уже были расклеены чуть ли не на каждой пальме и свежие пачки этих портретов чуть ли не каждый день доставлялись к выгребным ямам передовой линии.
В прифронтовых джунглях Пью ориентировался отлично даже несмотря на отсутствие обеих глаз и части головного мозга, а заходить слишком далеко в дикие заросли прифронтовой полосы жандармы опасались потому, что на них было совсем немного протезного золота, большинство из них были почти полностью натуральными и в тылу их все еще ждали какие-то жены, а несколько опытных жандармов уже пропали в джунглях устраивая засады на Пью. И все это при том, что за живую или мертвую голову опасного инвалида была назначена награда в шестьсот килокалорий СЗК (ЮВК), на которую так и не покусились даже самые расчетливые и подлые штабные писаря и банщики.
Появляясь среди своих старых товарищей, Красавчик всегда интересовался последними новостями из госпиталей и все время расспрашивал о каких-то новейших протезах головы, что, по общему мнению, было следствием его тяжелого ранения.
– Ты меня напугал, Пью, - сказал Дей, быстро осматривая своего старого товарища (он сначала подумал, что это один из подосланных людей Золотого Шума, но быстро понял, что это не так).
– Выглядишь ты ужасно, как настоящее тропическое чудовище, которое когда-то давно прикончило одного из наших, а потом натянуло на себя его мундир.
– Кто это с тобой?
– спросил Пью, пропуская замечание Мая мимо ушей.
– Собака?
– Это Джоуль. Помнишь его?
– Конечно. Здравствуй, Джоуль.
Пес радостно тявкнул в ответ и сделал попытку броситься к Пью, но Дей его удержал.
– А я тебя сразу узнал, - тихонько рассмеялся Красавчик.
– По походке. Как только услышал твои шаги, сразу понял - вот идет наш Хитроумный Май. И сразу решил над тобой подшутить. Помнишь - как тогда?
До ранения Красавчик Пью был фронтовым разведчиком - самым удачливым из всех, виртуозным добытчиком вражеских языков, и Дей пару раз на спор ходил с ним в глубокие рейды по тылам противника. Перед этими рейдами они иногда вот так тренировались в тылу - поджидали и скручивали какую-нибудь зазевавшуюся штабную крысу, банщика, писаря или каптера.
– Помню, - сказал Май со вздохом.
– Я все помню, Пью. Почему ты не едешь домой?
– А что я там буду делать? Выращивать гэмэо? Торговать чаем? Оказывать интимные услуги потным гражданским теткам?
– Это - вряд ли, но все же...
–
– Но есть же в тылу дома инвалидов, какие-то приюты для ветеранов...
– Только если ты человек с вафлями. А какие у нас выходные пособия ты сам знаешь. В этих приютах сейчас обитают одни майоры, Одноглазка. Они не по карману уже капитанам, а полковники им уже брезгуют. А я ведь даже не майор.
– И что ты собираешься делать дальше?
– спросил Дей.
– Ведь скрываться по местным зарослям это тоже не дело, Пью.
– А почему?
– усмехнулся Красавчик.
– Старинные дружки меня пока не оставляют своими милостями, да пара верных метательных ножей, да сильные золотые руки, да темная тропическая ночка. Иногда даже хватает и на прифронтовой ресторан, и на бордель, и на все остальное. Я уверен, что наши общие знакомцы меня никогда не бросят. А знаешь почему?
– Почему?
– Потому, что когда они на меня смотрят, то видят себя. Это значит, что они подают не мне, а как бы себе. Только не себе нынешнему, а себе будущему. Вкладывая свои вафли в мою золотую каску, они вкладываются и в свое будущее тоже. Понимаешь?
– Думаю, да. Но все же, жить так - это не дело. А вдруг тебя подстрелят жандармы?
– Не подстрелят, - рассмеялся Пью.
– Я же разведчик. Конечно, я теперь живу в мире звуков, а не в мире зрительных образов, но все равно. Если дело дойдет до стрельбы в зарослях, то жандармам не поздоровится, поверь. Да и ребята помогут, они никому не позволят стрелять в свое будущее. А кроме того недолго мне осталось шнырять по местным зарослям, Одноглазка.
– Почему?
– с тревогой в голосе спросил Май.
– У тебя что-нибудь болит?
– Кроме души - ничего!
– Красавчик уже начинал похохатывать, видимо, разговор его развлекал.
– Дело в том, что наша гребаная медицина уже изобрела головные протезы, об этом просто никто пока не знает.
– А ты, выходит, знаешь?
– Я же разведчик, забыл?
– Пью уже хохотал во всю.
– Нет, серьезно. Однажды я два дня пил с одним хирургом красноголовых в "Красной Матрице", это такой бордель в U-218, и он мне поведал об этих новейших протезах под большим секретом. Медицина красноголовых изобрела эти протезы уже давно, дело только за полевыми испытаниями. Наша медицина тоже уже на подходе со своими протезами, но это не имеет значения. Запротезироваться можно где угодно, были бы вафли. Но с этим делом мне обещал помочь капитан Зе. Он мой должник по одному прошлому щекотливому дельцу. Вот такие дела, Одноглазка, а ты говоришь - дом инвалидов, ветеранский приют. Пусть в них заселяют состарившихся майоров, а наше место здесь. Мы с тобой навечно зачислены в эти списки, уж поверь мне на слово.
– А своей натуральной головы, тебе, выходит, не жалко?
– А чего ее жалеть? Слишком мало толку я от нее видел за свою жизнь, ха-ха-ха! Пусть пропадает...
– Вы наговорились?
– из раскрытой двери автобуса высунулся заспанный сержант-кондуктор красноголовых.
– Мы сейчас отправляемся. Пью, ты едешь?
– Нет, Мото, - голова Красавчика быстро развернулась правым ухом к дверям.
– Я сегодня не при вафлях.
– Давай сюда свою каску, Пью, - Дей расстегнул боковой карман мешка и вытащил пачку килокалорий. Он быстро отсчитал пятьдесят вафель и сунул их в протянутую золотую каску. Потом он порылся в карманах бриджей и бросил в каску четыре чайных пакетика с синим орлом.