Прощание с первой красавицей
Шрифт:
— Между прочим, в тех «наперстках» содержится довольно большая доза кофеина, — не сдавался Даниил.
— Складывается впечатление, что ты заботишься о ком-то другом. Ты меня с Викой Андриенко не перепутал, случаем? Вот у нее точно повышенное давление, а мне кофе можно пить тазиками.
— Далась тебе эта Андриенко!
— Да! Я ревную! «Вика»… — передразнила я его.
— Ладно, мы отвлеклись от темы. Рассказывай дальше.
Справиться сразу с эмоциями мне всегда было трудно, поэтому я в отместку начала ерничать:
— В общем, я взяла еще
— Лирику можно опустить.
— Ты просил все по порядку.
— Да, по порядку, но без лирических отступлений, — начал терять терпение Дан.
— А если без лирических отступлений я упущу что-нибудь важное?
— О, господи! — простонал мой муж. — Рассказывай, только побыстрее.
Конечно, я понимала, что вывожу Дана из себя, но поделать с собой ничего не могла. Это его «Вика», небрежно брошенное будто о доброй старой знакомой, буквально выбило меня из колеи. В памяти сразу всплыло все, что связано с Андриенко. А ничего хорошего при ее участии в моей жизни не происходило: все-таки Ваньку я любила и замуж за него собиралась. И, главное, вышла бы, если б не Вика. И теперь мной овладело отвратительное желание досадить Даниилу за то, что он заставил меня, пусть даже и невольно, вернуться в прошлое, которое я столь тщательно пыталась забыть.
— В общем, не успела я допить свой кофе, как в зал вошла молодая пара с мальчиком лет пяти. Оба одеты хорошо, со вкусом. И тут их сынишка принялся канючить: хочу то, хочу се. Ему купили сначала мороженое, потом пепси, потом опять мороженое и три разных пирожных. Малыш толком есть не стал, все перемял-перепортил и взялся с живейшим интересом размазывать каплю растаявшего мороженого по столу. А когда этот «рабочий» материал был весь использован, он деловито вывернул оставшееся в вазочке мороженое и продолжил творческий процесс. Тут его мать, которая до этого увлеченно разговаривала с мужем, не замечая действий сына, охнула и резко его одернула. Тогда ребенок поддел со стола кусочек мороженого и пульнул им в нее. Представляешь? Черничная клякса на белом платье!
— Почему черничная? — нервно спросил Дан, явно думая о чем-то другом.
— Потому что мороженое черничное было, — терпеливо пояснила я.
— Понятно, — устало откликнулся Даниил. — И что дальше?
— Дальше мать сына отшлепала, тот упал на пол и валялся там до тех пор, пока родители, красные от стыда, не утащили его прочь. Думаю, работники кафе обязательно вспомнят этот случай, потому что это событие бурно обсуждалось всеми присутствующими, с продолжительными дебатами и рекомендациями по воспитанию. Кстати, мнения разделились поровну: одни сочувствовали родителям, другие их осуждали, — жизнерадостно закончила я.
— Ну, и?
— Что «ну, и»? — не поняла я.
— Дальше что было?
— Откуда мне знать? — пожала плечами я. — Я же ушла!
— Вот про то я и спрашиваю: куда ты пошла?
— Что значит — куда пошла? — возмутилась я. — Вышла на улицу и вызвала такси. А пока ждала, наблюдала, как подростки
— Удалось? — вздохнул Дан.
— Нет. Зато сразу после них подошли девушка с парнем и вытащили ту самую игрушку.
— А дальше? — В голосе Дана явственно прозвучали металлические нотки.
Сообразив, что если сейчас же не прекращу игру, то кто-нибудь из нас пострадает, причем совершенно ясно, кто именно, я торопливо продолжила:
— Дальше пришло такси, и я поехала в больницу. Но перед перекрестком, на улице Зеленой, раздался громкий хлопок, и машину повело вправо. Я сначала даже подумала, что это выстрел, и испугалась. А когда поняла, что ошиблась, мне сразу полегчало. Ну, пока водитель колесо менял, я к киоску прошла, минералки купить. Там недалеко ларек, «Мурена» называется. Очень занятное название для продуктового ларька, учитывая ядовитость рыбы, не находишь?
— Да, странное название, — буркнул Дан.
— Вот, то же самое и я продавщице сказала.
— Вы разговаривали? — заинтересовался Дан.
— Ага, название обсудили, пошутили.
— Как ты думаешь, вспомнит она тебя?
— Должна, — убежденно кивнула я.
— Хорошо.
Мы как раз остановились на светофоре, Даниил сделал пометку у себя в блокноте.
— И тут ко мне подбежал маленький щенок. Кстати, вот кто еще должен помнить меня! — восторженно заорала я. И невинно добавила: — Жаль, телефон его не взяла.
— Чей телефон, щенка? — ощетинился Дан, поднимая голову и впиваясь в меня взглядом.
— Хозяина, — наивно хлопнула я ресницами, делая вид, что не замечаю его ревности. — Мы с ним разговаривали, и парень предлагал мне записать его телефон.
— Скажите, пожалуйста, телефон он предлагал записать! И о чем же вы, интересно, разговаривали? — вспылил Дан.
— Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав, — скромно потупила я глазки. Большей частью для того, чтобы скрыть удовольствие, испытанное мной при виде мук ревности мужа.
Он побарабанил пальцами по рулю и резко спросил:
— Ну, и ты записала его телефон?
— А надо было?
Даниил одарил меня таким взглядом, что я даже порозовела от удовольствия. Он же, увидев мою счастливую физиономию, заметно успокоился и буркнул:
— Не надо, и так найдем. Это все? Или, может, есть еще пара-тройка свидетелей, просивших у тебя телефон? — ехидно добавил супруг, видимо, досадуя, что вовремя не понял моей игры и попался на удочку.
— Увы, больше нет.
— Жаль. Да и телефон, по большому счету, намного бы облегчил поиск, время заметно сэкономил.
Я покосилась на него. Лицо невинное и прямо-таки святое, просто агнец божий. Интересно, на что он рассчитывает? Что я, подпрыгнув от счастья, вытащу из кармана клочок бумажки с корявыми цифирками?
— Все-таки работа в органах накладывает на человека неизгладимый отпечаток… Да, Даниил Сергеевич?
— Ты о чем?
— Я о проверке, которую бывшие оперы любимым устраивают. Такой избитый трюк. Стыдно.