Прощай, Титаник!
Шрифт:
Я помню, как лежала, закутавшись в палантин, на кровати в общежитии и испытывала какое-то запредельное страдание под Нино Катамадзе. Я лежала, отвернувшись к стене, на узкой кровати, и мне казалось, что нет ничего сильнее моего переживания, сию минуту и сейчас. Но как оказалось и как каждый раз оказывается, находится страдание посильнее. В этом суть жизни.
Я написала тому иностранцу, а он даже не вспомнил, что мы общались. Он написал: «Извините, мадам?», типо вы кто вообще.
Урок всем нам: не писать по пьяне и не пытаться по пьяне что-то исправить. Теперь мне стыдно за всех нас. Шах и мат мне.
Становятся ли от этого права попытки что-то исправить бесполезными? Да, становятся. Теперь
Сложно жить, когда приходится соревноваться самой с собой. Когда чувство вины давит. Когда маме нужен линолеум и кухня.
Ради линолеума, как говорится, можно поступится всем. Даже честью, которая и так уже попрана. Беречь нечего. Надо действовать. За границу тоже надо. Так что риск – наше спасение.
Если бы я получила наследство. У меня есть бабка, которую я никогда не знала, но от которой я жду наследства. Почему я его жду, я не смогу вам ответить, потому что я не знаю: я просто чувствую, что получу его. Так вот если бы я получила наследство, я бы исполнила свои самые банальные, прозаичные желания, настолько человеческие и нищенские, что даже стыдно о них говорить. Я бы перевела всю семью в Москву; сняла бы им тут большую квартиру с хорошим ремонтом, оплатила бы её аренду на полгода вперёд; устроила бы детей в школу и оплатила бы их «кружки»; маме бы дала денег решить проблемы с документами на развалившийся дом, чтобы она могла наконец-то хотя бы продать его; а сама я вложила бы деньги в массаж, косметолога и стоматолога. Странно, что я жду миллионы от бабки, владеющей лишь одним большим домом в маленьком городе. Но я жду.
Слушайте. У меня в голове возник сюжет. Сегодня мне написала подруга, с которой мы общались с 1 по 6 класс. Потом она изменилась, стала курить и пить раньше меня. Ей нравилась компания другой моей одноклассницы, слухи о которой были неоднозначными. Потом она вышла замуж за мента, пока я училась в Москве. В течение всего этого времени мы не общались совсем. И тут, когда у меня не осталось подруг, кроме одной единственной, и то за тридевять земель от меня, мне пишет она – первая подруга детства. Вдруг в голове всплыла картина: я – женщина состоятельного мужчины моей мечты, она – согласна сопровождать меня на все увеселительные мероприятия, во все бары и клубы, готова пить со мной, сколько я скажу и танцевать, сколько я хочу. А потом соблазняет моего мужика, потому что она как была беспринципной, так ею и осталась. Соблазняет его, потому что знает и чувствует только свой интерес. Он наблюдает, но ещё не решается на смелый шаг. Что было дальше, я пока не знаю.
Вообще у меня вся жизнь будто из набросков. Какие отрывки незаконченных историй, половина из которых так и умерла на кладбище фантазий в месте, на самом верху головы. Реальных эпизодов как-то мало, и всё они какие-то неприятно смазанные, скомканные, нелепые, незавершенные. Обидно от того, что таких масштабов человек, как я – скромный, смиренный и сильный – да и весь состоит из таких лоскутов. Мне так кажется, по крайней мере. Конечно, я не скромная и не смиренная. Это как раз то, что не я. Всё-таки я вам вру, а вы мне позволяете. Есть одно цельное – мои родственники. Семейные узы – это единственное, что мне удалось от начала и до конца, хотя конец еще далеко, я надеюсь. Вы правы я ещё молода, всё ещё впереди. Но для этого требуется терпение, а молодость не про терпение. Лет до 30–35 у нас, у молодежи, эмоциональное недержание. К сожалению, дрова, наломанные вследствие симптомов этого недуга, не сжечь: наломал, наслаждайся. Из доступного только работа над собой.
Сейчас маленькое отступление для истинных эстетов. Дядя Али говорил Жади: «Судьба будет испытывать
В детстве и уже в достаточно взрослом подростковом возрасте я терпеть не могла концерты, в которых звёзды пели песни со своими роскошными ногами, идеальными лицами, поставленными движениями, со всей этой эротикой, прущей с экранов (страшно представить, что происходит около сцены). Они вызывали у меня зависть и практически истеричное чувство недостижимости идеалов красоты, настойчиво транслируемых этими так называемыми селебрити. Сейчас мне их просто жаль: наркоманов, нимфоманок, сосалок, трясущихся геев и т. д. Хочется позвонить их мамам и рассказать, что творит их дитятко. В конце концов отвезти их к бабушке в деревню на пирожки. Но боже упаси теперь завидовать им.
Ответственность – явление пагубное. Быть ответственным всё равно, что нести на себе груз. Проще всего потом обвинить того, кто делал, кто был ответственен за дело. Хуже всего ответственным старшим дочерям. Сегодняшняя покупка хомячка обернулась скандалом вселенских масштабов. Вскрылись все обиды, недосказанность превратилась в ор, каждый нашёл в чём обвинить другого. Больше всего досталось мне (я не жалуюсь, констатирую факт), потому что я что-то делала. Кто ничего не делает, того и ругать не за что. Боже! В 22 года меня всё ещё ругают! Я сама в этом виновата, давно надо было всё бросить и улететь (куда и звали) за пределы РФ без обратного адреса.
Сделать полностью – такой вот есть пунктик у некоторых из нас (включая меня). Я не могу не прочитать полностью купленный глянцевый журнал, хотя там много пустых статей – бессмысленных. Мне надо пролистать каждую его страницу, посмотреть на каждую картинку. Только тогда я с облегчением могу отложить VOGUE и перейти к Bazaar (или наоборот, или добавьте сюда «Esquire», «Snob»). То же самое с книгами: даже если чтиво становится в тягость, я дочитаю до конца. Какой-то синдром завершенности. Есть такой? Мне Google подсказывает, что есть эффект Зейгарник – психологический эффект, заключающийся в том, что человек лучше запоминает прерванные действия, чем завершённые. Но к выдуманному мной синдрому завершенности он как-то не подходит.
Пунктик? ОКР? Перфекционизм?
Вообще любопытно, кто насколько склонен к самонаказанию, у кого есть ген палача, рубящего собственную голову. Признаться, даже я – человек неглупый – не всегда могу понять, когда начинаю сама себя наказывать. Ох уж это самобичевание. Любимое, родное, как школьный туалет. А главное какая неуловимая штука: всё вроде бы делаешь для себя, кушаешь правильно, читаешь, в токсинные отношения не лезешь, и нате вам! Вдруг левый берег Дона Шуфутинского: солнце тонуло в море, и вы вместе с ним (это уже из Марджанджи). Наши поступки, решения и были орудием казни: отдалиться от друзей, закрыться в себе, уйти в свой маленький кружок Бродского, отказаться от планов на жизнь, быть Скорпионом по жизни и по знаку зодиака. И всё. И даже потусить не с кем. Вот вам и самонаказание. Наказываем мы себя за всякую херню: за откровенность, за тщеславие и за кучу других неизбежных в общении вещей. Наказания как будто и нет. Его не видно. Но мы его тщательно сами себе готовим.