Прощайте, серебристые дожди...
Шрифт:
Отряд идёт вперёд тихо-тихо. За разведчиками — первая рота, за второй — Иван Иванович со своим госпиталем, а позади всех — хозяйственники. Все они идут по краю ночи, испытывая судьбу.
Азат идёт и думает: «Если живой останусь, перво-наперво, как только представится случай, загляну в домик, где я жил с мамой. Кто знает, вдруг там есть какая весточка? И батьку буду отыскивать. Не может человек просто так потеряться на белом свете, от него всегда какой-нибудь след остаётся. А может, написать самому Верховному Главнокомандующему?.. Указать
Каждый может унестись в мечтах куда угодно. Ничего удивительного в этом нет. Только вот ежели ты, гонясь за той бескрылой мечтой, остановишься как потерянный… Это никуда уж не годится. В таком состоянии оступиться пара пустяков. А мины, чертяги, которые понатыканы здесь повсюду, чутко прислушиваются к твоим шагам…
Забота сейчас такая — не. растянуться. Интервал должен быть самый короткий. Впереди идущий вроде маяка. Надо дышать ему в затылок и наступать на его пятки, это лучше, чем потерять невидимую тропинку…
На какое-то мгновение всё вокруг озаряется светом. Когда в небо взвивается ракета, а весь горизонт, насколько хватает глаз, перечёркивается тысячами пунктирных строчек трассирующих пуль, волей-неволей пропадает охота отвлекаться от земных путей-дорожек. Невольно делаешь судорожное движение, инстинктивно втягиваешь голову в плечи и готов превратиться в самую маленькую точку-букашечку.
Неровный колеблющийся свет ракет придаёт окружающим предметам причудливые очертания: кустарники превращаются в людей, обезображенные снарядами деревья — в стволы пушек. А твоя собственная зыбкая тень начинает отчаянно тебя преследовать.
— Раз эдак, раз так! — шёпотом ругается Голосуев, наступая на пятки Байгужина.
Что с ним? Дрожит из-за своей драгоценной шкуры или беспокоится за операцию? Поди знай…
И вдруг дыбом поднялась земля. Чудовищная взрывная волна будто подняла тебя и опустила. Не знаешь, как быть: стоять или падать? Дьявольский грохот прокатился над минным полем.
Первой пришла в себя проводница.
— Стоять будем? — спросила она командира.
— Ступай вперёд! — последовал приказ, и по цепочке пошла-побежала команда: «Подтянись!»
Конечно, сейчас самое разумное двигаться вперёд. Не стоять. Оно, минное поле, имеет одну особенность — быстро превращаться в первоклассное кладбище!
Но вот проводница остановилась и к чему-то долго приглядывалась, прислушивалась.
— Что с тобой? — спросила Оксана Белокурая. — Заблудились?
— Прошли! — еле выдохнула проводница. — Миновали минное поле…
Словно подтверждая её слова, совсем недалеко заскрипел журавель колодца и раз-другой хлопнули беспризорные ставни. Это ясней ясного говорило, что посёлок рядом. Что они почти у цели.
Постепенно стали подходить усталые люди. Первым доложил Hyp Загидуллин:
Все с нетерпением поглядывали назад. Кто скажет, что приключилось с теми, кто шёл последним? Не зря же так тарарахало!
— Разрешите доложить, — подошёл командир второй роты. — Потерь в личном составе нет. Все, кто выходил в перелесок, сразу садились или ложились, несмотря на дождь. Всем нелегко дался путь через заминированное поле. Малый привал как никогда заслужили.
— Что-то я не вижу Ивана Ивановича, — забеспокоилась Оксана Белокурая. — Где госпиталь? Где лошади?
— Разрешите выяснить?! — подлетел Hyp Загидуллин, готовый кинуться обратно на минное поле, ежели последует приказ.
Однако в это время, еле передвигая ноги, к месту сбора вышел Иван Иванович. За ним топал Микола.
— Мы последние, — доложил устало фельдшер. — За нами никого.
— Как так?! А раненые, а лошади?
— Беда пришла. По вине Сундукова, — шумно глотнул Иван Иванович воздух. — Опять некстати проявил свой нрав. Полицаям, которые несли носилки, посулил «стенку», размахнулся пистолетом, а те, не ведая про мины, шарахнулись в сторону. А потом лошади сорвались, бросились врассыпную…
«Как же ты так, Сундуков? — думает Азат Байгужин. — Мыслимо ли так оплошать? Тебя Оксана Белокурая целовала на опушке леса. Надеялась на тебя…»
— Мишку тоже оставили! — разрыдался твердокаменный Микола. — Люди, нет более нашего Мишутки. Понимаете? Нет его!
— За тем колодцем переулок. А в том переулке — патрули, — предупредила девушка, как только засветила очередная ракета.
— Спасибо тебе, Стефа!
Так случайно Азат Байгужин узнал, как зовут храбрую девушку, узнал, что Стефа — полячка.
Между тем Стефа попросила кусок хлеба. Думали, себе, ан нет!
— Набирайся сил, Лорд, — угощала она свою овчарку. — Впереди у тебя ещё немало дел!
В темноте не различить её лица, цвета волос. Но голос такой ласковый, каждое слово западает в душу и отдаётся эхом где-то внутри тебя.
Другой бы сам уминал хлеб, а если и вспомнил про собаку, то не стал бы беседовать, как с человеком.
— Я сама вас поведу, — сказала девушка, услышав, что разведчикам отдан приказ очистить переулок от патрулей и засад. Надо было удержать её, не пускать на опасную операцию, но она тут сама себе хозяйка. Да и лучшего проводника, как ни верти, не отыщешь.
…После того как Загидуллин со своими хлопцами нырнул в темноту, а вместе с ними Стефа, прошла целая вечность. Сейчас, под носом у противника, каждый шорох заставляет замирать и каменеть.
Но вот со стороны колодца подан долгожданный сигнал — трижды мигнул карманный фонарик.