Проще некуда
Шрифт:
– Да уж, проще некуда.
Анника силилась улыбнуться, но Милла смотрела на нее без улыбки.
– Но, Милла, черт возьми, ты же прекрасно понимаешь, что это очень сложная ситуация!
– Да, но сложнее, чем сейчас, она уже не станет. Но я все равно думаю, что ответ очень прост и середины быть не может. Или как? Ты не можешь продолжать отношения с этим твоим Рикардом, оставаясь замужем за Томом. Значит, придется развестись.
– Развестись? Кто говорит о разводе?
– Разве не ты?
– Я – нет. Я не хочу разводиться! – С перепугу голос Анники сорвался.
Развод? Она даже не пыталась заглядывать
– А Рикард того стоит?
Анника поникла.
– Не знаю. Меня к нему тянет. Я все время хочу к нему прикоснуться, хочу быть с ним. Знаешь, я уже почти забыла, что значит чувствовать возбуждение, пока не оказалась у него на диване несколько недель назад. Я, можно сказать, была в шоке от того, насколько сильным оказалось это чувство.
– Значит, все дело в сексе?
– Нет. Не только. Все гораздо сложнее. Во всем этом есть что-то, чему гораздо сложнее сопротивляться, чем вожделению.
Анника умолкла, пытаясь найти подходящие слова. Чтобы объяснить, что она чувствует, что такое для нее Рикард.
– Он видит меня, – сказала она наконец. – Он меня видит.
Когда они ехали на метро домой, Микаэль был переполнен впечатлениями. Привычный к тому, что им все время помыкает старшая сестра, сегодня он на время окунулся в настоящий мальчишеский мир. Естественно, его туда тянуло. Он без умолку рассказывал об игрушках Филиппа – в основном героях фильмов, – словно это были его близкие друзья. У самого Микаэля таких дома было немного. Мало того что Андреа вошла в возраст принцесс и начала требовать блесток, розовых кружев и ангельских крылышек. Если еще и Микаэлю покупать пластмассовое оружие и стандартные наборы с киногероями – этого Анника уже не выдержит. Может, это ее странность или следствие воспитания, полученного в 70-е годы, но она терпеть не могла ни Барби, ни игрушечных пистолетов. Поэтому Микаэль сам нашел решение проблемы – найденная в парке ветка отлично заменяла меч, а куклы старшей сестры успешно превращались в его руках в хладнокровных вояк, которые с грохотом и треском взрывали и расстреливали плюшевых зверей и родителей.
Том считал, что повода для беспокойства тут нет. Хотя в детстве у него тоже были пистолеты с пистонами и он играл в войну, но стал вполне миролюбивым гражданином, когда вырос. И даже, будучи пацифистом, отказался служить в армии.
Анника смотрела в окно вагона и видела свое отражение в его черном прямоугольнике. Ее терзали слова Миллы, и она едва слушала, что рассказывает Микаэль. Милла словно выпустила на волю все ее опасения. Развод. Ужасно. Этого не должно произойти. Надо прекратить отношения с Рикардом, пока еще не поздно. Пока ничегоне случилось. И нужно поговорить с Томом. Спасти их брак.
Анника нервничала. Странное ощущение – нервничать, говоря с Томом, но то, что она собиралась сказать, с трудом поддавалось формулированию, и слова беспорядочно носились у нее в голове. Она пыталась найти правильное место для слов "влюблена" и "другой", но, когда Анника оказалась лицом к лицу с Томом, все придуманные ею фразы попрятались, оставив ее безоружной. Наверное, к такого рода разговору в принципе невозможно подготовиться.
Анника решила объясниться с мужем как можно скорее, но суббота ушла
Складывалось впечатление, что дети чувствуют, что что-то происходит, – они куролесили у себя в комнате до половины десятого. На следующий день и Тому, и Аннике надо было идти на работу, так не лучше ли отложить выяснение отношений до завтра? Но эту дилемму за нее разрешил Том.
– Пожалуй, нам надо поговорить, – повернувшись к Аннике, неожиданно сказал он, когда они сидели на диване перед телевизором. Он взял пульт и выключил телевизор.
Хотя Анника и готовила себя к разговору, Том застал ее врасплох. Она едва не возразила машинально: "Это о чем же?" – но сдержалась. Глубоко вдохнула и встретилась с мужем взглядом.
– Да, – только и сказала она.
– Так продолжаться не может.
– Не может.
– Что происходит? Почему все так плохо?
Том грустно смотрел на Аннику.
– Наверное, в основном виновата я, – медленно произнесла Анника. – Боюсь, что я сама усугубляю наши проблемы.
Взгляд Тома выражал непонимание.
– Усугубляешь – что именно?
– Тебе не о чем беспокоиться, ничего не случилось… Но…
– Но? Что именноне случилось?
По резкому тону, по жесткому взгляду было заметно, что он уже догадался, о чем речь. Аннике стало нехорошо.
– Это один мужчина у нас на работе…
– Один мужчина у вас на работе? – переспросил Том.
– Да. – Голос Анники звучал жалобно.
– Какойеще мужчина на работе?
– Рикард.
– Ах, так ты о Рикарде? Значит, так и скажи: Рикард, раз ты имеешь в виду его!
Все шло совсем не так, как ожидала Анника. Она не успевала подбирать слова. Том понимал слишком многое и реагировал слишком быстро.
– Ничего не случилось… – начала она снова, но это только еще сильнее разозлило Тома.
– А почему же ты тогда сидишь здесь и говоришь о Рикарде, если ничего не случилось?
– Я хочу тебе все объяснить. Если позволишь.
Том молчал.
– Мне кажется, я влюбилась.
Ну всё, слово произнесено. Хуже уже не будет.
– Я не хотела, – продолжила Анника. – Я хочу любить только тебя, быть твоей женой. Не представляю, как это могло произойти. Он внезапно появился в моей жизни. Заметил меня, говорил со мной. Я почувствовала, что снова могу быть кому-то интересна. Как будто вернулась прежняя Анника.
Том оборвал ее:
– А я тебя, стало быть, не замечаю? Так? Да я всю свою жизнь подчинил тебе!
– Я никогда не просила тебя подчинять мне жизнь.
Анника почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Он не хочет слышать того, что она ему говорит.
– Нет, но я все равно это сделал! Потому что люблю тебя. Чтобы нам было хорошо вместе.
– Но нам правда хорошо вместе!
– Тогда какого черта ты приходишь домой и рассказываешь, что влюблена в какого-то, чтоб его, Рикарда? Объясни!