Просо судьбы
Шрифт:
— Пока есть те, кто не умеет рачительно относиться к собственной земле, нужно их учить, — отреагировал ответной улыбкой на выпад ПремурТар.
— Право хитрого? — уточнил, прищурившись, граф.
— Право сильного и мудрого, — не остался в долгу посол.
— Что-то я не заметил, что наши воины уступают вашим.
— В том-то ваша и беда, агробарцы, что силу вы склонны отождествлять с мускулами и крепостью клинка. А тарийцы, не отрицая вышесказанного, преимущество отдают разуму — сильному, крепкому, хозяйственному.
— Да это же повтор моих слов! — удовлетворённо воскликнул граф, хлопнув от избытка чувств по колену, едва не расплескав вино в другой руке. Он изрядно оживился и даже поменял позу, облокотившись о стол и склонившись в сторону оппонента.
Да он просто очень пьян! И чувствовалось по азарту в глазах, что этот спор — давнишнее и пока не надоевшее времяпрепровождение этих двух людей. Да и потому, как они легко друг друга понимают, знакомство их имеет хороший срок.
Но тут Устойя недовольно посмотрел на графа, то ли напоминая, что сейчас не время и не место для словесных забав, то ли укоряя за неуместное «расслабление». А РоГичи осознал ещё одну важную вещь: что бы ни происходило сейчас в столице и вокруг, какие б неурядицы и конфликты не были заявлены между королевствами, эти двое заодно, то есть, вместе будут выкручиваться из подбрасываемых судьбой ситуаций и советоваться друг с другом по возникающим
— Раз так, начну я — коротко и без художественных изысков, как и было заявлено раннее, дабы урвать у ночи то, что положено каждому человеку с незапятнанной совестью — крепкий и здоровый сон…
И посол Великой Тарии поведал историю, о которой, в принципе, и догадывался капитан. Во время злополучных «трёх ударов колокола», то есть начала смутного времени, ПремурТар в отличие от других коллег, слава Единому, не оказался в храме Святого Илия во время службы, где были, мягко говоря, задержаны многие сановники, знатные дворяне, высокие лица церкви — и прочие важные лица королевства (после чего, по слухам, они были распределены на три группы: сочувствующие, сомневающиеся и непримиримые; при чём, для того, чтобы быть отнесенным к третьей категории достаточно было либо молчать, либо называть имя, не то что хвататься за оружие, которое, в том числе родовое и церемониальное, было безжалостно изъято; а в это же время принцесса Лидия якобы убивала своего отца — короля Элия Четвёртого) по причине лёгкого приступа мигрени (попросту в силу удачно проведенной, но не вовремя прерванной интрижки ПремурТару требовалось несколько дней отсидеться за стенами посольства — совершенно не затратный, но порой излишне утомительный способ избежать конфронтации. О случившемся ему доложили верные люди, и он, действуя интуитивно, нежели в силу определённых предположений — ну, что тут, в тихом Агробаре, может произойти экстраординарного?! — вызвал из увольнений бойцов посольской охраны, а также мобилизовал дополнительные силы из числа верных тарийцев (так, на всякий случай, в качестве развлечения, а заодно проверки, этакой учебной тревоги, что, в принципе, предусмотрено посольской инструкцией). Но заварушки, явно спланированные в разных частях Агробара, непонятный раскол в церкви заставили его всерьёз встревожиться, и он отдал приказ тарийцам, живущим в столице и уже заступившим на дежурство, вернуться и забрать семьи — от греха подальше, так сказать, под посольскую крышу. Когда же, будто лесной пожар, до них докатилась волна разбоя и мародёрства, а вслед за ними нагрянула новая стража, повадками напоминавшая скорее припортовых «ночных» (старую-то стражу то ли перебили, то ли разогнали) и ведущую себя соответственно вызывающе и нагло, решил выставить оцепление, а подходы к их территории блокировать баррикадами. Их островок относительного спокойствия какое-то время с содроганием следил за творящимися вокруг бесчинствами (Пьяная Слобода, как ни как, прибежище богатых иноземцев, и оба слова действовали на барражирующие улицы отряды, как красная тряпка: «богатые» — ключевое слово, «иноземцы» — значит, пришлые, и их некому защитить), видя, как их добропорядочных (пусть и не тарийцев) соседей грабят, насилуют и убивают. И тут уж ПремурТар, в принципе далёкий от спасения мира, не выдержал (РоГичи в этом месте едва не усмехнулся: тариец был кем угодно, но на поводу мимолётных импульсов никогда не шёл, наверняка прикинул, что самим продержаться будет сложно, поэтому решил прийти на выручку соседям), и послал отряды очистить ближайший квартал от бандитов. Тут капитан всё-таки уточнил, сколько людей было у посла, на что тот, не строя особых тайн, выложил: пятьдесят положенных посольству солдат, проверенных, отборных ветеранов (всё-таки дружественные Агробар и Тария любят по чуть-чуть пускать друг другу кровь, и посольство здесь совсем не синекура, до семидесяти мобилизованных, половина из которых бывшие военные, плюс ещё сотня персонала и иного люду (даже до десятка гномов), примкнувшего к нему. РоГичи впечатлился — это была реальная сила. Против регулярных войск, конечно, не пойдёт, но отбиться от бандитов в самый раз.
Собственно, на этом история посла заканчивалась. К ним два раза подкатывала новая стража «ублюдочного дракона» Шакли (ну, не любил ПремурТар этого выскочку, о чём — в мягкой форме — говорил и королю Элию) с различными требованиями от истеричных, как то: сдать оружие, выдать предателей и пропустить их на свою территорию, как представителей новой власти, до достаточно просительных: не мешать им очищать город от нежелательных элементов. На что были посланы далеко и совсем не вежливо, со встречными пожеланиями никого из отребья не видеть в пределах Пьяной слободы, иначе потеря головы покажется самой безобидной расплатой, ибо территория посольства неприкосновенна, и ни один из новых претендентов на трон не потерпит в начале своей карьеры дипломатического скандала с вытекающими отсюда последствиями. Оппоненты, злобно скалясь, решили всё-таки не спорить и не напоминать заносчивым тарийцам, что посольство — это не вся Слобода, и, выслушав напоследок: «Перебеситесь там, выберете короля, тогда и присылайте вменяемого представителя, конечно же, дворянского происхождения с удобоваримыми полномочиями», по-тихому убыли. А потом с боем к ним прорвался РоТай.
Граф в отличие от РоГичи, с интересом слушавшего плавную речь посла и даже несколько взбодрившегося, как показалось гвардейцу, задремал. Но стоило ПремурТару завершить своё повествование, как тот тут же встряхнулся и, разом опрокинув в себя остатки вина, подобрался в кресле, и так посмотрел на капитана, что у того невольно рука потянулась к кинжалу. Но, слава Единому, сильные эмоции, что проступили на лице графа, относились не к нему.
— Я говорил лорду, что не стоит доверять этим дворцовым лизоблюдам!.. — после этого восклицания он, как-то устало поникнув, вновь устроил своё сильное тело в кресло и невидяще уставился в потолок. — В резиденцию лорда РоАйци прибыл гонец с повелением короля срочно идти в столицу. Из-за возобновившихся волнений с шалюрами на Западном пределе и вполне закономерном желании Его Величества провести показательное усмирение, и сбор в связи с этим некоторых армейских частей центрального Агробара и Западного предела, тема обсуждения была в принципе, понятна. Вот только стоило нам прибыть ко двору, как начались какие-то непонятности. Начать с того, что поселили нас в другом крыле дворца, нежели обычно. Потом долго не могли получить аудиенцию у короля, и что тут говорить, мы начали подозревать худшее — опалу, так как недоброжелателей и завистников у лорда всегда хватало. Потом эти бредовые слухи, что поползли по коридорам, будто через восточную границу не то что прорвался с боем, а был пропущен большой отряд уруков… Но вскоре лорд наконец-то попал к королю, и по словам его милости, Его Величеств был с ним, как обычно, добр и весел, интересовался здоровьем семьи… интересовался, когда он убудет на свою вотчину, ибо наступают неспокойные времена, — по его лицу скользнула болезненная гримаса. — И ни слова о том, зачем нас вызвали в столицу, — граф замолчал, опустив голову. — Его милости посоветовали идти на службу, где должны были благословлять дворян, убывающих на Западный предел — мол, Его Величество благосклонно отнесётся ко всем, кто тоже будет там присутствовать. На радостях лорд отпустил меня с полусотней личной гвардии, оставив при себе
Капитан окинул длинным взглядом сидящих за столом — даже барон вперил в него холодный, оценивающий взгляд, не говоря о настойчивом внимании ПремурТара и РоТая. Вздохнул, — он уже сделал для себя несколько выводов, главный из которых: у этих людей есть сила, имеется в виду, воинская, а это немаловажно. И потом, лично он вряд ли будет отсиживаться здесь, когда принцессы в опасности, да простят они, если он ошибся. И, словно бросаясь в омут, начал:
— В столице я оказался случайно…
Начал с ужасной встречи с уруками. Потом — блокирование гвардейского городка, прорыв, уход ко дворцу. Спасение Их Высочеств. Расставание, обещание вернуться с помощью и отвлечение возможной погони. Он рассказал им всё, что поведали принцесса Лидия и маркиз РоПеруши о трагических событиях во дворце и не вдаваясь в глупые заверения в том, что его слова — истинная правда, с надеждой посмотрел на тарийского посла, бесстрастно, без всяких своих шуточек и комментариев (вообще не проронившего ни слова, как и остальные) выслушавшего рассказ.
— Ваша милость, прошу вас, если хоть чуть-чуть заботит судьба этого королевства, к которому, как вы сами признались, не совсем равнодушны, отпустите меня, а если можно, дайте сколько-нибудь воинов, чтобы можно было прорваться к Ремесленному кварталу, и там уже до конца отдать долг роду Берушей, — он проклинал себя за умоляющие интонации, но что поделать — чересчур устал, чтобы изображать каменное, хладнокровное изваяние. Перевёл взгляд на прищурившегося графа, коротко кивнувшего — мол, он, капитан, услышан.
— Что-то такое мы и предполагали, — наконец разорвал тишину ПремурТар, подтянув к себе тарелку с фруктами, поднял голову. — Капитан, Прейр, вы очень устали, — обратился к РоГичи. — Гойя проводит вас туда, где вы сможете отдохнуть. А мы с его милостью, — глянул на графа, — ещё немного выпьем вина, — РоТай согласно кивнул, при этом поставил бокал на стол и тоже подвинул к себе тарелку со снедью.
РоГичи ощутил некое опустошение — теперь, по крайней мере, пока, от него ничего не зависит, и если за дверью его тут же скрутят, то так тому и быть. Оглянувшись напоследок, он увидел, как посол задумчиво смотрит на графа, а тот, так и не донеся ко рту ломтя сыра, вновь, будто заворожённый, смотрит в юркие огоньки камина.
Ностромо, упёршись спиной в ограждение террасы и меланхолично водя пальцем по лезвию секиры, смотрел в небо. Свинцовые тучи иногда, будто по воле силача, разрывались, растягивались в стороны, являя нежно-голубые участки в золотистых лучистых вкраплениях, собственно, куда и стремился взгляд гнома, словно напитываясь светом, настоящим, великим, волшебным, целительным, которого ему так не хватало в родных пещерах Поднебесного кряжа. Когда он покинул свой народ в силу разных, зачастую — при взгляде сейчас, спустя время — крайне незначительных причин, он может тысячу (а то и больше) раз готовился к смертельной схватке. Но в его бесхитростной душе дебошира, выпивохи, и при этом чересчур ответственного хозяйственника и преданного друга абсолютно не было страха. Ну, драка, ну, с уруками — это вообще святое, даже, как говорится, у его «тёмных» товарищей не будет к нему никаких претензий — одно одобрение. Погибать он не собирался — слишком уж много в мире интересного, да и пиво, в конце концов, ещё не всё выпито. Ну, а если уж так падут кости, и он сложит голову, то… так тому и быть. Желательно загнуться и не попасть к урукам в котёл — это было его единственное непременное пожелание.
Он перевёл взгляд на перебирающего невдалеке стрелы Листочка. Неспешно, уже раз пятый делающего это, и каждый раз вносящего изменения в две кучки. Третья — простые, для рядовых смертных лежала отдельно. Для разумных с даром нужно особое жало. Неспроста Ройчи говорил эльфу даже не пытаться тратить драгоценные стрелы на шамана — слишком мощная у того сейчас защита. Вот трёх подшаманов, не столько слабых в своем искусстве, сколько отдающих львиную долю энергии главному, можно зацепить. А высокорождённые, к слову, за тысячелетия битв с «тёмными», как говорится, руку набили на уничтожении шаманов и колдунов. Наверняка в их арсенале есть и помощнее заряженные наконечники — для вот таких порождений темноты. Но это где-то там, в Лесах, у Листочка — Ностромо знал наверняка — такого нет — как-то без надобности было, да и чересчур магически они фонят, легко привлекая внимание к их безобидной группке.