Просо судьбы
Шрифт:
Герцог поднял руку, подзывая слугу, и раздражённо вернул на поднос вино. Он с неудовольствием подумал, что старый дракон ушёл, так и не дав насладиться своей смертью. РоСвейши не сомневался, что РоАйци мёртв, и это тут же подтвердил подошедший к неподвижному телу священник, проделавший несколько пассов руками, тронув жилку на шее и отрицательно качнув головой. Всё, жизнь покинула преданнейшего пса Элия Четвёртого. И в этом была какая-то грубая насмешка судьбы — умер он, как предатель и изменник — таким и останется на устах народа.
Волнующиеся людские головы сливались во что-то цельное, угрожающее, напоминая хмурое, предштормовое море с рокочущим недовольно и крепнущим постепенно прибоем. Дождевая, неплотная, но всеобъемлющая и настойчивая пелена стирала все яркие краски, которых и так было немного. А вкупе с нависающей сзади громадой собора Святого Илия, сейчас больше напоминающего то ли
Герцог зябко повёл плечами. Именно он был виновником неожиданно образовавшейся паузы. Палач и распорядитель смотрели только на него. Как и вся Барская площадь, вначале притихшая, а теперь начавшая оживать несмелыми выкриками, перерастающими в противоположные по смыслу скандирующие волны.
А он смотрел на две белеющие безвольные фигурки, привязанные к позорным столбам. Казалось, их уже ничто не тревожит. Кроме холода и боли, которые поглотили их полностью.
Когда-то, наверное, в иной жизни, он качал дочь графини РоСлайши на руках и забавным причмокиванием заставлял её заливаться смехом…
«Пощады!» — просила часть толпы. Меньшая. Основная масса вопила: «Казнить!»
Он был уверен, что его младшая дочь, которую он загодя отправил в родовой замок, чересчур живо начавшая интересоваться идеями принцессы Лидии, со временем поймёт и простит его. Подобной ереси не будет на агробарской земле — уж он об этом позаботиться! Женщина должна быть женщиной, хранительницей домашнего очага, а не носиться в мужском наряде верхом, подставляя хрупкое тело шальному железу…
А толпа… Что толпа? Продолжает жаждать крови. Мало её пустили? Что ж, будет вам море крови. Смотрите, чтобы потом не стало плохо. Выжившим. Он махнул платком и подручные палача сноровисто отвязали и отволокли первую из девушек к колоде. А палач деловито наклонился к впечатляющему даже издалека топору.
Глава 8
— М-да, — глубокомысленно изрёк Ностромо, почесал бороду, затем затылок — верный знак того, что гном в поисках светлой, случайно где-то завалявшейся мысли или идеи.
— Ты чего, блохастый, — беззлобно прошипел Худук, неотрывно глядя вперёд, — ищешь в щетине вчерашний завтрак?
Вместо того, чтобы родить достойный ответ, разозлиться на неприятное сравнение или, в крайнем случае, обидеться, Ностромо смутился. И главное, было с чего! Ну, бурчит живот, ну, жрать охота — грех не вспомнить малыша Рохлю за введение в лексикон компании волшебного выражения — ну так действительно, когда они последний раз ели нормально? Ройчи задумался — и не вспомнишь толком, пожалуй, что в Ремесленном квартале. А те сухие ломти, что подсовывал на ходу запасливый гном, похожие на подошву сапога, вызывали у трепетно ожидающего подарка желудка истерику и гневные обещания отомстить. Это гномье лужёное пузо, как кузнечный горн, способно переварить жареные гвозди и после благодарственной икоты попросить добавку.
Ройчи оглянулся на эльфа и шалюрку, поднявшихся с ними за компанию на чердак. И если девушка двигалась строго за ним, будто привязанная — без чётких указаний, что нужно делать в тот или иной момент — наёмник уже понял это, она превращалась в его тень, и он уже устал с ней бороться, решил пока не обращать внимания, то Листочку, так и не глянувшего ни разу на уруков, было очень неуютно как из-за близости большого числа врагов по цвету, так и наличия рядом сильного шамана и сопутствующих действиям того эманаций смерти. Поэтому он просто предпочитал компанию друзей. Да что там говорить, даже он, человек, пусть и учёный на этот счёт и увешанный различными весьма полезными безделушками, и то ощущал, как то по спине пробегут мурашки, то бросит в испарину — такого дракона, как этот походный урукский шаман (считай, самый главный предводитель — даже боевой вождь, акнак, подчиняется ему) должна чуять и сторониться любая живая тварь, не важно, разумная она или нет. Даже не так: животные, кроме прирученных и воспитанных ягиров, уносят ноги без оглядки, стоит лишь услышать приближение, а тот же человек, в силу природного любопытства или бахвальства может сунуть нос… Сложно потом сожалеть о собственной глупости и самонадеянности, вися на вертеле, когда срезают подрумянившиеся ляжки или булькая в котле в качестве компонента для наваристого бульончика…
— Силён, гад, — словно дублируя мысли Ройчи, пробурчал гном, тоже имея ввиду урука с даром, и на этот раз поскрёб короткими, но жёсткими, словно плоскогубцы, пальцами подмышкой.
Это уже точно нервное. Голодный, без пива и драки, без возможности заработать и вообще действовать,
— Нос, дружище, спустись вниз, спроси у добрых хозяев насчёт приготовления чего-нибудь горяченького.
Гном тут же сделал стойку, глазки засверкали, борода встопорщилась — он сам был готов сварганить похлёбку из топора… а там, глядишь, и глоточек из заветного бочонка друзья пожелают, а то всё бегают да бегают они — солидные разумные себя так не ведут.
— И обязательно предупреди, что мы заплатим, — донёсся вслед уходящему чуть ли не вприпрыжку гному строгий голос товарища.
Голова в традиционном колпаке изобразила согласный кивок и исчезла в люке. Худук хмыкнул, на мгновение оторвавшись от притягательно — ненавистного зрелища кружащихся в непонятном хороводе наездников-уруков. И даже Листочек изобразил улыбку — такую, слегка резиновую. Но что требовать от высокорождённого — и так он, их друг, значительно «очеловечился».
Пожилая парочка, в чей двор они внеслись, прячась от «тёмных», отреагировала на их появление с изрядным испугом, но спокойно — за всё время пребывания непрошенных «гостей», хозяева произнесли от силы десяток слов, и даже максимальная вежливость и демонстрируемые постоянно улыбки не растопили лёд настороженности — в глазах пожилых людей так и читалось: когда уже вы нас покинете, и без вас тошно — слава Единому, хоть дети успели уйти, накличете ещё беду. Правда, вновь впавшая в забытье Руфия, и в здоровом виде вызывавшая инстинктивное желание укрыть и обезопасить, а про сейчас и вообще говорить нечего — даже камень бы пустил слезу при виде неё, замершая неподвижно, такая ранимая и беспомощная, вызвала у хозяйки гневные причитания на… в общем, досталось всем, и подвигло добрую женщину соорудить «бедной девочке» какие-то лечебные компрессы. Принюхавшись — какая-то настойка на травах — Ройчи вздохнул, но препятствовать не стал — хуже не будет, главное, что хозяйка не узнала Руфию. Да и не того они сословия, чтобы набивать взгляды на всяких благородных.
Ройчи вновь нарисовал у себя в голове идиллическую картину: птица, парящая на фоне голубого неба и яркого, стоящего в зените и поэтому слепящего, солнца, и только после этого прильнул к смотровому окошку. Шаманы «тёмных», особенно хорошие, прошедшие жернова внутриклановых, внутриплеменных, а потом и настоящих «полевых» боевых испытаний — это такие твари, способные почувствовать к себе внимание на сумасшедшем расстоянии и сквозь неплохую защиту. Уж больно специфически у них развит дар: найти, захватить, обмануть, спеленать разум, наслать ужас, превратить в дрожащее неразумное существо, влезть в голову особо строптивым и сопротивляющимся, сломать, подчинить… В общем, дар у них весьма чуткий и нахрапистый. При этом частенько не исключает использование стихий, а также, естественно, сфер, связанных с кровью, болью и смертью. Бр-р-р.
Кружащиеся в завораживающем, пусть и кажущемся на первый взгляд хаотичным, танце, вокруг огромной крытой повозки, внутри которой наверняка творили свои чёрные дела шаманы, уруки-наездники были словно вороны в своих развивающихся за спинами чёрных плащах. Их было не меньше двух сотен, и Ройчи обратил внимание, что к ним присоединялись, вливались в беспрерывное, что-то значащее движение, новые отряды. Иные, впрочем, отделялись и устремлялись в разных направлениях. Пришло сравнение: будто чёрная вода, ищущая трещины в слабой плотине. Сколько это продолжается, и самое главное — как скоро закончится — вот вопрос, который интересовал компанию, и ответ на который не знал даже Худук, как ни крути, самый большой специалист по «тёмным». Только гоблин предпочитал совсем не информационно огрызаться на вполне простые вопросы, и наёмники по умолчанию решили пока не трогать товарища — пусть перебесится. А Ройчи, несмотря на временной лимит, предпочёл стоически и с терпением отнестись к происходящему, вернее, к вынужденному бездействию — ничего предпринять при всём их желании они не могли — уруки умудрились стать практически на их пути. Но отчего-то ему думалось, что это сидение на месте не продлится долго — Агробар уже начал потихоньку выдавливать из себя инородное тело, и «тёмные», напитавшись людской крови, явно почувствовали это, и теперь проверяли крепость окружения в поисках выхода. Почему они не уходят к западным воротам, если там убраны все посты, как говорил барон-северянин? Или это чересчур явно для слишком подозрительных, осторожных и по природе своей коварных уруков? Сильно смахивает на ловушку, поэтому как бы они не сделали какой-нибудь неожиданный ход, резко ломающий логическую задумку нынешних защитников столицы. Да урукам даже в голову не сможет прийти такая простая мысль — что у новой власти хватает и без них проблем, чтобы тратить на них силы, и их хотят всего лишь выпустить!