Простая история

Лурье Рита

В доме очень тихо. Только дождь барабанит по крыше. Телефон, зажатый в ее ладони, становится горячим. Она опускает глаза на экран, но там нет ни одного уведомления. Похоже, про переписку с тем загадочным незнакомцем можно забыть. Все и без него стало слишком сложно. Иви хочет вернуться назад и сказать себе позавчерашней, азартно выслеживающей енота у мусорного контейнера, что это просто ужасная идея. Но есть же способ все исправить?

Что если она прямо сейчас пойдет в гостиную и скажет Фостеру, что… что, кстати, она собирается сказать? Давай ненавидеть друг друга и дальше, потому что так было куда безопаснее. Пожалуйста, сделай что-нибудь

гадкое, чтобы я вспомнила, что мне не нужно испытывать к тебе симпатию.

Почему?

У нее нет идей что сказать. Но ей внезапно везет: пока она усмиряла бурю в душе, Фостер успел отрубиться. Иви и самой не помешало бы поскорее упасть в свою одинокую постель. Но вместо этого она садится прямо на пол и прижимается щекой к его руке, безвольно повисшей во сне. Она крадет немного тепла, подвергаясь смертельному риску быть пойманной. И она никак не сможет объяснить свое поведение. Оно слишком глупое.

Темнота подступает к ним со всех сторон. Иви достает телефон, чтобы немного ее разогнать, и по привычке открывает окно мессенджера. На нее вдруг снисходит вдохновение, хотя нужные слова находятся не сразу.

«Надеюсь, у тебя все в порядке, и ты просто решил меня игнорировать. Я, наверное, заслужила. Извини, если сделала что-то не так. Я совсем запуталась».

Она морщит нос, чтобы не заплакать, и легонько стукает себя гаджетом по лбу. Она не сразу понимает, что приглушенный звук где-то рядом — вибрация телефона.

— Что? — произносит Иви одними губами.

Ее палец зависает над экранной клавиатурой. Последнее послание все еще значится непрочитанным.

«Эй?»— пишет она. И застывает, снова уловив тот же звук.

Пусть это грубейшее вторжение в чужое личное пространство, Иви уже все равно. Она вытаскивает из-под подушки телефон Фостера и изумленно пялится на два свежих уведомления на экране.

«Надеюсь, что у тебя все в порядке…»

«Эй?»

Глава восьмая

Джозеф сопротивляется рекордное количество времени, но у него нет шансов выиграть это сражение. Организм требует своего. В итоге он засыпает в самый неподходящий момент. Это чертовски обидно. Только ему удалось подобрать правильные слова! Они едва ли тянут на крепкий мост через колоссальную бездну непонимания, но уже что-то. Он закрывает глаза всего на минуту, пока Грин уходит звонить. И все — сознание просто выключается. Как разряженный телефон.

Джозеф приходит в себя и не сразу понимает, где находится. Голова натужно гудит, как двигатель падающего самолета. Приходится потрудиться, чтобы восстановить цепочку своих злоключений. Енот… конфликт с Грин, удар лбом о руль… В самом эпицентре шторма, конечно, эта невыносимая женщина. Она — причина всего. Джозеф с ужасом понимает — он все еще в ее доме, где он самым нелепым образом сбежал от важного разговора. Шанс подлатать их отношения, скорее всего, безвозвратно упущен.

Он не торопится открывать глаза, рассудив, что прикидываться спящим — не такая уж и плохая тактика. Он оценивает свои ощущения. После сна на неудобном спальном месте во всем теле ощущается дискомфорт. Выпирающие из дивана пружины явно оставят Джозефу синяки на долгую память. И это помимо навязчивой, неутихающей головной боли. А еще ему очень жарко, и некая сторонняя сила вжимает его глубже в диван сразу в нескольких местах.

Так. А вот это уже совсем странно! Джозеф приоткрывает веки, саднящие из-за переношенных

линз, но в комнате очень темно. Впрочем, он итак догадывается, что происходит, но ему не помешало бы хоть какое-то объяснение. Почему это происходит? Зачем?

Какого…

— Эй. Грин, — Джозеф трясет ее за плечо, ведь это именно она примостилась рядом с ним на крошечном остатке пространства. Грин ли? Она ведет себя подозрительно мирно — тихонько посапывает, устроив голову у Джозефа на груди. Повсюду ее волосы и конечности. Она обхватила его руками и ногами, как огромного плюшевого медведя. Или как хищник добычу, что куда больше подходит в их случае. Ему не сбежать. Он в западне.

Джозеф совершенно растерян. В его многострадальной голове роятся самые немыслимые предположения. Ему не нравится ни одно из них.

Иви-Рейчел окончательно сошла с ума, потеряла связь с реальностью и приняла его за кого-то другого?

У нее раздвоение личности и она демонстрирует другую свою сторону, несколько более дружелюбную, но, как только вернется ее эго-стервы, оно, не разобравшись кто виноват, выместит всю злость на Джозефе?

Ей просто больше негде спать, ведь они так бедно живут с подругой, что это единственное спальное место во всем чертовом доме? Последнее объяснило бы некоторые раздражающие особенности ее характера. Качественный, регулярный сон — залог успешной интеграции в человеческое общество. У нее с этим, определенно, проблемы.

Есть только один шанс разобраться.

— Эй, Грин, — повторяет Джозеф и снова толкает ее в плечо. Притрагиваться к ней неловко, но куда менее неловко, чем навязанный ею тесный контакт. Она бормочет:

— Еще пять минуточек… — и шевелится. Ее колено, покоящееся у Джозефа на бедре, все теснее приближается к его паху. Ситуация становится все абсурднее. Он загнан в угол.

— Дождь закончился! — замечает он громче и не узнает собственный голос, сделавшийся внезапно выше и тоньше. Грин тоже чувствует подвох. Она наконец-то просыпается и слепо щурится в темноту. Но при этом она вовсе не торопится убрать свое колено, свои руки и саму себя подальше от Джозефа.

— Ой, — говорит она.

Дождь закончился. В доме тихо. Только капли скатываются по крыше и нестройно постукивают по листьям кустарника под окном. В тишине и темноте на Джозефа внезапно снисходит необъяснимое умиротворение, но он напоминает себе, как обстоят дела. Если погода наладилась, он может уехать. У него нет никаких причин задерживаться, тем более разлеживаться здесь с женщиной, которая его ненавидит. О себе он сказать этого уже не может, ведь видел другую сторону Иви Грин. Это, бесспорно, не отменяет того, что она невыносимая, эксцентричная и местами пугающая особа. Но у нее есть неоспоримые достоинства. Например, то, что она, треклятая Грин, по совместительству еще и понимающая Рейчел Роузен.

— Мне пора, — напоминает Джозеф, — я могу уехать.

Выбраться из-под Грин и не уронить ее на пол — та еще задачка, но Джозеф готов рискнуть. Однако рука девушки мягко давит ему на грудь, удерживая на месте.

— Не уходи, — робко просит она.

— Это еще почему?

Давление, как и тепло ее тела, резко исчезает. Она скатывается с Джозефа, приземляется на корточки у дивана, а после встает. Грин обнимает себя за плечи. В полумраке она выглядит печальной. Джозеф садится и пытается поймать ее взгляд, но она отворачивается к окну. Свет фар проехавшей снаружи машины скользит по ее лицу.