Просто мы научились жить (2010-2012)

Соколова Александра Ивановна

– Я строила стены, – сказала Женя тихонько, – и настроила их столько, что перестала из-за них видеть людей. Я принимаю твою правду, чудовище. Я тебе верю.

И тогда Лёка притянула её к себе, обняла крепко-крепко и, как раньше, как много лет назад, задышала в макушку:

– Я тебя люблю, мелкая. И я рада, что ты вернулась.

***

А потом была жизнь. И события в ней летели одно за другим так, что – только успевай оглядываться.

По иронии судьбы Марина нашла Лёкину фотографию

ровно в тот момент, когда Женя и Лёка, уже успокоившиеся, пили остывший чай и дурачились, вспоминая юность. Они были поражены, когда в дверь неожиданно забарабанили, и на пороге оказалась Марина.

Женя скрепя сердце оставила их наедине, но разговор долго не продлился – уже через час Марина вернулась в гостиницу и молча собрала вещи.

– Хочешь, я отвезу тебя в аэропорт? – Предложила Женя.

– Не надо, я уже заказала такси. Посиди со мной на дорожку.

Они присели на краешек кровати, которую так много дней делили друг с другом, и крепко обнялись.

– Я буду скучать, – сказала Женя, и это было чистой правдой, – и я бы хотела еще когда-нибудь…

– Вы должны быть вместе, – перебила Марина, – мне больно это говорить, котенок, но, черт возьми, это правда. Вы действительно две стороны одной медали, и можете полноценно существовать только рядом. Она любит тебя, а ты любишь её. Боже мой, да вы даже влюбляетесь в одних и тех же баб. И я прошу тебя – не упусти своего счастья.

– Марусь…

– Не надо, – она высвободилась из Жениных объятий и мокрыми глазами посмотрела на неё, – прощай, котенок. Может быть, когда-нибудь…

И, подхватив чемодан, вышла из номера.

Женя вышла на балкон и долго провожала взглядом машину, увозящую Марину в аэропорт.

Вот и закончился еще один кусок её жизни. Важный, и нужный кусок. И заболела внутри застарелая ранка, но заболела уже по-другому – будто содрали с неё, наконец, многолетний нарыв, и стала она чистой, безопасной, хоть и болезненной пока, но с большими шансами на заживление.

Не успела Марина купить билет на рейс Денпасар-Бангкок-Москва, как Женя уже была у Лёкиного дома. Она неслась на такси, уговаривая водителя поторопиться и сама не понимая, почему так спешит.

И только заколотив в дверь, испугалась – а вдруг откроет Диана? Эта влюбленность, глупая, детская, испарилась без следа, и осталась только ревность и опаска – а вдруг?

Но повезло – открыла Лёка. Молча пригласила зайти.

Было странно – с момента Жениного ухода прошло всего несколько часов, и чайник с чашками остались стоять на столике в том же порядке, но внутри было чувство, словно пролетело несколько дней, а то и недель.

– Она уехала в аэропорт, – Женя не нашла ничего лучшего, кроме как сказать это.

Лёка кивнула, усаживаясь на пуфик.

– О чем вы говорили? – Не отставала Женя.

– Присядь, мелкая, – задумчиво попросила Лёка, – я хочу тебе кое-что сказать.

Женя села напротив, вся сжавшись в комочек. Ну что же. Бей!

– Знаешь… Я думаю, она искала не меня.

Лёкины слова лишь всколыхнули то, о чем Женя сама уже давно догадалась, но услышать это всё равно было горько.

– Она искала тебя, мелкая. И, судя по всему, так и не смогла найти.

– Ты

ошибаешься, Лен, – тяжесть растеклась по Жениным венам, и ранка снова принялась болеть, – она нашла. Но не сумела остаться.

Грустная улыбка исказила Лёкины губы.

– Давай завтра поедем кататься? – Предложила она. – Я хочу показать тебе одно место на острове. Тебе должно понравиться.

– А как же… Диана? – Дрогнув, спросила Женя.

– Это не твоя проблема. Только согласись – и всё будет так, как мы захотим.

И всё действительно стало так.

Женя не знала, рассталась ли Лёка с Дианой, или нет, но уже через несколько дней заметила, что часть вещей из дома таинственным образом исчезла. Нельзя сказать, что её это не обрадовало, но это открытие было только одной радостью из целой череды сумасшедших, чарующих, волнующих событий.

Каждое Женькино утро теперь начиналось с вопля с улицы:

– Мелкая, выходи!

Один бог знает, как Лёка умудрялась так рано вставать, но с рассветом она неизменно оказывалась под окнами Женькиного номера.

Вместе они бежали к океану, делали зарядку, и, прихватив доски, выплывали на лайн-ап.

– Греби, греби! – Орала Лёка, подгоняя Женьку и хохоча, когда ту накрывало волной.

– Молодец! – Подбадривала, когда удавалось встать на доску.

– К берегу! – Командовала, видя, как лайн-ап смещается в сторону.

Океан принял их как своих, как лучших друзей и самых трепетных любовников. Он играл с ними волнами, подкидывал пеной, гладил гребнем волны.

Он разукрашивался в малиновый рассветный цвет, и приветствовал их утренней радугой.

С Лёкой Женька наконец исполнила свою мечту и ездила на байке – правда, только в роли пассажира, но её это совершенно устраивало. Они пристегивали доски к Лёкиному мотоциклу, надевали шлемы, Женя обнимала Лёку за талию, и не успевала оглянуться, как начинал свистеть в ушах ветер и перехватывать дыхание от скорости.

Они объездили так весь остров – и северную его часть, и южную. Побывали на пляжах с черным вулканическим песком, в Убуде – городе мастеров. Были и на вулкане, и в лесу обезьянок, и в глухих балийских деревнях, где и по-английски-то никто не разговаривал.

Лёка была совершенно своей в каждом месте, куда бы они ни приезжали. Легко и свободно разговаривала в местными то на английском, то на индонезийском, о чем-то договаривалась, смеялась. Их то и дело приглашали в гости, угощали жутко острой местной пищей (чаще всего рисом с морепродуктами), и приглашали приезжать еще.

Уроки серфинга тоже не были забыты – Женя уже довольно сносно стояла на доске, но больше всего ей нравилось сидеть на лайнапе, и любоваться открытым океаном и открывающимся видом на берег острова.

И было счастье. Каждый день, каждую секунду, проведенную вместе. Звенела в ушах молодость, свобода, и бесконечная близость. Сбылось то, о чем Женя исподволь мечтала, еще в Москве и позже – в самолете – слушая песни с Лекиной страницы вконтакте. Сбылось всё. И даже больше.

А вечерами, когда темнело и народ разбредался по клубам и кафешкам, они приходили на пляж, и долго сидели в обнимку на песке, слушая музыку прибоя и тихонько разговаривая о вечном.