Просто мы научились жить (2010-2012)

Соколова Александра Ивановна

Женька видела только её затылок – Лёка шла впереди, очень быстро, не отпуская руки. Её сильные ноги в шлепанцах с цветами шаркали по дороге, оставляя на ней пыльные полосы. Из-под рукава майки виднелась чуть потускневшая от времени старая татурировка.

– Ленка, подожди, – взмолилась она, – прошу тебя, постой.

– Нет-нет, мелкая, нам нужно идти.

Она шла, и шла, и шла, и Женька уже почти бегом бежала следом, и наконец, почувствовав, как устали её ноги, она дернула Лёку за руку изо всех сил, останавливая и притягивая к себе, отшатнулась,

когда та чуть не упала на неё, обняла и с сильной прижала к себе.

Они стояли прямо посреди улицы Бенесари, и молча вжимались друг в друга.

– Пойдем домой, – сказала Женька, когда Лёкины руки немного ослабили хватку, – или к океану. Всё равно ни одна из нас не сможет сейчас есть.

Она почувствовала плечом, как Лёка кивает, взяла её за руку и медленно повела к пляжу. Со всех сторон на них смотрели удивленные местные.

***

– Покажи мне его, – попросила Лёка, сидя у кромки воды и рисуя пальцами ног узоры на влажном песке.

Женька молча отдала ей билет. Она долго рассматривала его прежде чем вернуть.

– Два дня, – сказала тихо.

– Да.

Женя ждала продолжения, но Лёка молчала. Налетевшая волна смыла узоры с песка и намочила им ноги. Остров грустил – несмотря на то, что было утро, небо было серым и затянутым тяжелыми тучами. На горизонте оно практически сливалось по свету с океаном.

– Ты не будешь уговаривать меня остаться?

– Нет. Если бы ты могла остаться, ты бы осталась. Раз уезжаешь – значит, не можешь.

И это было действительно так. В своих бессонных ночах Женя перебрала все варианты, даже самые безумные, и поняла, наконец, что здесь просто придется сделать выбор.

– Я не знаю, как буду жить дальше, – с тоской произнесла Женя, и обрадовалась, ощутив, что Лёка тут же взяла её за руку и легонько сжала, – всё было таким простым и ясным раньше. Скучным, унылым, но простым. А теперь… А теперь я просто не знаю. Как я смогу вернуться в Таганрог, выйти на работу, преподавать? Покупать кефир домой и варить борщ на два дня? Как, Ленка? Ведь теперь я точно знаю, что я совсем другая. И не такой жизни я хочу.

– Мелкая… – Лёкины плечи поднялись и опустились обратно. – Думаю, ты должна быть благодарна Марине за то, что она вытащила тебя в это путешествие. Потому что найти себя – это огромное счастье. А что ты будешь с этим счастьем делать – дело второе.

Женя резко развернулась на девяносто градусов, схватила Лёку, и повернула её к себе. Она глубоко-глубоко вдохнула в себя запах океана, песка, влажности, ладонями взяла Лёкино лицо и, приблизившись максимально возможно, не отрывая взгляда от испуганных синих глаз, сказала:

– Я люблю тебя.

И разомкнулись Лёкины губы, и эхом раздалось в ответ тихое:

– Я люблю тебя.

Их губы наконец встретились. Это был поцелуй – радость, поцелуй – нежность, поцелуй – горечь. Женя вдыхала в себя Лёкин запах, ладонями гладила её щеки, шею, затылок,

торопясь ощутить, запомнить, насладиться.

Она ахнула, почувствовав на своих губах Лёкин язык, и доверчиво распахнула их. Горячая волна поднялась в ней, распускаясь цветами на изнанке век, мурашки бабочками запорхали по спине. И через секунду она уже ощутила, как её укладывают на песок, почувствовала на себе вес Лёкиного тела, обхватила её рукам и ногами, и углубила поцелуй.

Не хотелось и не моглось ни о чем думать – только бесконечная нежность губ, только сладкая шершавость ладоней, только бедро, зажатое между ног и грудь, прижавшаяся к груди.

– Я люблю тебя, – шептала Лёка между поцелуями, – люблю…

В этом “люблю” было так много лет, так много боли, так много горечи и непонимания, и всё это сейчас стиралось, улетало куда-то в небытие под искренней встречей двух любящих друг друга людей.

Лёка оторвалась от Жениных губ, приподнялась на локте, и улыбнулась. Её волосы упали каскадом вниз, щекоча щеки.

– Я хочу поехать с тобой, – у Жени дыхание перехватило от того, как просто было это произнесено, – раз уж ты не можешь остаться.

…Время расставить всё чётко и мётко

Время познаний – кто птица, кто клетка,

Время на время меняться местами,

Время молчать, пока нас не застали…

Она ошеломленно молчала. Нельзя сказать, что этот вариант не звучал в её голове ни разу – звучал. Но он был из тех, на которых она старательно кровью выписывала “бесперспективно”.

И это было действительно так. Женя понимала, что многое в этой жизни ей недоступно и до сих пор неясно, но одно она знала точно: Лёка и покой – несовместимые понятия. И она не то что не захочет… Она просто не сможет.

– Милая моя, – прошептала она грустно, поднимая руку и гладя Лёку по щеке, – я была бы счастлива, если бы это было возможно.

– Я могу сделать это возможным.

– Да, наверное, – Женя опустила глаза, – только надолго ли? Теперь ты знаешь себя лучше, чем когда либо, и ответь – сможешь ли ты жить в Таганроге, жить спокойной семейной жизнью?

Она знала ответ. Да что там – они обе знали. Но Лёка не готова была сдаться так просто. Скатившись с Женьки на песок, она села по-турецки и взяла её за руки:

– Ты знаешь, что будет завтра? – Спросила резко, и вдруг в её зрачках Женя разглядела забытый, давно не виденный огонь. – Я не знаю. Про послезавтра я не знаю тем более. И мой ответ будет именно таким: я не знаю. У меня был опыт семейной жизни, и он мне не понравился. Но тогда я была другой. У меня нынешней такого опыта нет.

– Чудовище, – Женька рванулась ближе, – но ты же заскучаешь через месяц! Здесь у тебя серфинг, океан, байк – ты живешь той жизнью, о которой мечтала. А что тебя ждет в Таганроге?