Просто сказка...
Шрифт:
– М-да, - раздумчиво протянул Конек, обойдя его кругом.
– Дела-а-а... Прям как в народе говорят: из князи в грязи. Пошел по вязье, да и сам увязнул. Ума не приложу, что делать-то...
– Аль умом пообносился?
– обидчиво заметил царевич, поняв, что без посторонней помощи ему никак не выбраться.
– Мелешь, окаянный, всю дорогу, без умолку, ветряк не догонит. Вконец уболтал. Твоя вина, вся, как есть твоя. Тебе и думать, как с бедой справиться.
– Смотреть надо было, а то глаза, небось, на версту поперед тебя ехали. А еще к Кощею собрался. Тот тебя не то что вокруг пальца обведет, так угостит -
– Да где ж ты возьмешь, помогу-то? Кругом куда ни глянь - ширь полей да равнин русских, ажно дух захватывает...
– повел руками царевич, словно в стремлении обнять кого.
– Видать, мухоморов на ночь много отведал, - мотнул головой Конек.
– Даль ему посредь холмов помстилась. Ты поперед шири под ноги глянь, а раньше бы глядел - так и не встрял бы. Чего руками машешь, чай, не ворон ловить. Дорога-то колеей обита, знать, телеги частенько по ней ездят. Может, и деревенька тут где затаилась... Ты, давай, покричи слово свое волшебное, авось поможет. Только погодь, уши к земле приложу...
Гаркнул царевич от безысходности, во всю силушку легких гаркнул. Подождали несколько времени...
Конек как в воду глядел. Послышался неясный гомон, затем из-за ближнего пригорка показалась стайка мужиков, о чем-то перебранивавшихся и размахивавших руками. Одеты они были ни дать, ни взять статисты со съемок фильма-сказки. Домашнего холста порты, рубахи ладные, льняные, с вышивкой, свежие онучи, парадные лапти, легкие зипуны... У всех котомки на правом боку, у двоих за красными кушаками топоры, аккуратные шапочки на головах.
Ближе подошли, глянули, поклонились поясно.
– Здоров будьте, люди добрые. Далеко ли путь-дорогу держите? Не вы ли, часом, кликали? Что за хворь-беда приключилась?
– как-то разом загомонили они, а Владимир, разинув рот, недоверчиво смотрел на них.
Двое возрастом помладше, едва растительность над губами появилась, трое постарше, средних лет, двое еще чуть старше. А молодцы - хоть сейчас в Преображенский полк. Кряжистые, крепкие, Вольги Селяниновичи, да и только. Вот только смурные немного, видать спали плохо, по причине комаров. Никак не мог Владимир в себя прийти, что не чудится ему все, не кажется, наяву видится.
– Иван я, сын царский, царевич, значит, царства Двунадесятого. К Кощею дело имею. А это вот Владимир, - и замялся, не желая, видимо, позорить товарища по путешествию "инженером" перед мужиками.
– Из Москвы он, - наконец нашелся Иван, отводя глаза в сторону.
– В Киев ему, к мудрецам.
– И снова замялся.
– Опять же, лошадь...
Конек свысока глянул на зардевшегося царевича, но промолчал и гордо отвернулся.
– Роман, Демьян, Лука, Иван и Митродор Губины, близнецы-братья, Пров, Пахом, потому как старшой по годам и разуму, - скороговоркой произнес на вид самый пожилой селянин, по очереди тыкая в остальных пальцем, последним задерживаясь на себе.
– Так что за беда?
– Али сам не зришь?
– накинулся царевич на Пахома.
– Ехал прямо да и попал в яму. Ввалился, как мышь в короб.
Мужики снова нестройно загомонили, гурьбой неспешно обошли завязшего Ивана и столпились кружочком. И, как то обычно бывает, сразу же взяли быка за рога - перешли от частного к
– Засыпать ее надоть... Кум что говаривал, дня не проходит, чтобы кто в эту ямищу распроклятущую не влетел...
– Так нельзя же засыпать-то, с живым человеком? Достать сперва надо...
– Как же ты его достанешь, коли не засыпал сперва?..
– Да ты погодь, погодь, ежели бы я поначалу засыпал, он бы и не утоп?..
– Утоп - не утоп, про то бабка-ворожея ведает. Вон, Ермолай-мельник, шел себе улицей, да и наступил на грабли. Откуда, спрашивается, им взяться? Сам же и потерял. Так и тут. Может, на роду у него написано, где воробью по колено, там молодцу по пояс.
– Да ты погодь, погодь...
Ну а уж от "да ты погодь, погодь" до "ужо постой!" рукой подать. И как, скажите на милость, после этого не возникнуть драке? Сцепились вроде Лука с Иваном, остальные разнимать полезли, вот тут-то и началось. Потеха приключилась, не из лихости неуемной, не из чувства острого за обиду неправую, - из желания единственно мир учинить.
– Слышь, мужики, погодите... Ну нельзя же так... Да погодите, что скажу!
– надрывался Иван-царевич. Он явно не прочь был принять участие в миротворении, только вот болотина не пускала.
А те и не слышат - заняты. То один вылетит из кучи-малы, то другой; шмякнется на землю, посидит, головой повертит, смахнет рукавом под носом, и давай обратно в потасовку, замирять.
– А ты, молодец, не желаешь поразмяться?
– обратился Конек к Владимиру, и, заметив отрицательный жест последнего, заметил: - Твоя правда. Им человека из беды вызволять надобно, а они потеху устроили. Чисто дети малые. Теперь раньше полудня не жди. Знамо - на полдни обед...
И, словно вняв Коньку, драка постепенно пошла на убыль, а затем и вовсе сошла на нет. Мужики еще некоторое время попереругивались, вяло попихивая друг дружку со словами: "А ты хто такой?", после чего, совсем уже утихомирившись, вновь гурьбой подошли к луже.
Вот тут-то мы и остановимся, поговорим о боях кулачных, забаве исстародавней народной. Уже Нестор в своей Повести упоминает об этой "забаве", называя ее "бесовской". И вправду, как не боролись с ней... Кстати, кто? Ну, во-первых, церковь - погибших в кулачном бою запрещалось отпевать и хоронить на кладбищах. Во-вторых, государство - см., например, Указ от 24 дня 1726 г. ...а все не в прок, говоря словами И.А. Крылова.
Да и что может быть хорошего в драке? "Как скоро противники станут друг против друга, то немедленно начинается кулачный бой. И в короткое время бойцы до того остервеняются, что поражают своих противников руками и ногами в лицо, живот, грудь и другие чувствительные места (называемые нашими предками причинными местами - вот и говори после этого о честном поединке, если разрешены удары ниже пояса!). Нередко бывает, что ногие бойцы лишаются жизни на месте боя, а победители приобретают от всех похвалу и одобрение". Так пишет в своих заметках о России барон Герберштейн, оказавшийся случаем в гостях у великого князя Василия Ивановича.