Просто спасти короля
Шрифт:
16 января 1199
Утро не радовало.
В человеческом языке, пожалуй, что и нет подходящих слов, дабы рассказать об ощущениях, что томили в час нежной утренней зари несчастного господина Дрона и ничуть не менее несчастного господина Гольдберга. Более всего, государи мои, это походило на фантомные боли, впервые описанные в 1552 году Амбруазом Паре.
Жгучие, палящие или же, наоборот, сводящие, стискивающие, - они возникают иногда непосредственно сразу после ампутации больного органа, но могут прийти к человеку и месяцы, а то и годы спустя после операции.
Нечто подобное испытывали сейчас и наши герои, постепенно приходя в себя и погружаясь в оттенки ощущений, коими дарила их неведомая боль. Затянув намедни дуэтом 'Отче наш' - единственную молитву, известную им обоим - они оба уже где-то на 'да будет воля Твоя' потеряли всякую связь с реальностью. Уйдя от нее, так сказать, в неведомые дали. И вот, теперь сознание возвращалось к несчастным хронопутешественникам, а настигнувшая их реальность жестоко мстила за проведенные в забытьи часы и минуты.
Тошнота, сухость во рту и все та же не поддающаяся описанию боль просто кричали нашим страдальцам, что с ними что-то очень и очень неладно! Что-то нарушено в их организмах, и нужно это неправильное как-то исправить, облегчить, излечить... Но что?! Что именно требовало срочного вмешательства? Что должно было быть излечено? Да, что же болело, в конце-то концов?!
Вот на этот вопрос ни господин Дрон, ни господин Гольдберг не ответили бы даже под угрозой немедленного расстрела. И вовсе не из соображений героизма или, допустим самопожертвования. Вовсе нет! Причина, государи мои, была гораздо проще и намного прозаичней. Увы, невозможно рассказать о том, чего не знаешь. Мужчины, неподвижно замершие по обеим сторонам дощатого стола, даже и слов-то таких не ведали, чтобы описать бурю, что гнула и ломала сейчас их трепещущие души.
И вдруг разом все кончилось. Боль ушла. А на ее месте поселилось понимание.
Так вот, оказывается, что болело, и жгло, и ныло, и требовало немедленно что-то с собою сделать! Вот что страдало и приносило невыразимую муку! Окрыленный открывшимся ему пониманием, господин Дрон внезапно осознал, что болел, и жег, и ныл, и требовал немедленного оперативного вмешательства ... 1204 год от рождества Христова!
Легкое удивление на тему: с какой это стати год, пусть даже и 1204, оказался вдруг частью его организма, и как такое вообще возможно - начало было разрастаться в сознании господина Дрона. Однако по-настоящему удивиться он не успел. Поскольку мгновением позже это же понимание накрыло и его собрата по несчастью. И уже губы историка-медиевиста потрясенно прошептали: "... год взятия крестоносцами Константинополя..."
– Чего-чего?
– не разобрал его шепот господин олигарх.
– Я говорю, 1204 год, год взятия крестоносцами Константинополя.
– И что?
Евгений Викторович обеими руками помял-помассировал основательно затекшее от ночных бдений лицо. Налил в кружку согревшегося - а и ладно, пить можно - пива. Пригубил. Кажется, полегчало...
– Что-что! Это и есть наша миссия, надо полагать.
– Не понял...
– А что тут понимать?
– Видно было, что слова даются почтенному историку нелегко. Но постепенно многолетний навык опытного лектора взял свое, и речь полилась ровно, гладко, как с преподавательской кафедры.
– Фактически, Сергей Сергеевич, 1204 год знаменует собой конец христианской экспансии
– Ну, и нам с того какая беда?
– Азохен вей!
– господин историк вскочил на ноги, до глубины души возмущенный тупостью собеседника.
– Вы что, Сергей Сергеевич, курсы шлимазлов с красным дипломом закончили?! Таки вы, может быть, забыли, что сказал наш добрый хозяин? Не выполнивший предназначение - умрет. Это мы с вами и умрем! Знак видели, перед тем, как здесь очутиться?
– Это кактус со звездами, что ли?
– Господин Дрон на фоне неожиданно впавшего в истерику историка был само спокойствие. Ленивая ухмылка, казалось, приклеилась к его физиономии.
– Сами вы кактус! Это же Мировое дерево Иггдрасиль! Вы его видели, я его видел... Тут к гадалке не ходи, что оно и есть Знак! Значит, мы с вами и есть носители этого долбаного Знака! И мы умрем!
– С чего бы это?
– Казалось, господин депутат откровенно веселится клоунадой, устроенной его спутником.
А может, внутри респектабельного владельца заводов-газет-пароходов проснулся уже и по-волчьи скалился Капитан, напрочь отмороженный вожак 'заводских', не раз и не два ходивший по лезвию ножа?
– Ну, прям беда с вашим братом, интеллигенцией. Чуть-что, сразу 'мы все умрем!', караул, хватай мешки, вокзал отходит! Ты давай-ка, Доцент, пивка еще накати, вздохни поглубже, успокойся... И давай будем хрен к носу прикидывать - какое-такое предназначение, и как его выполнять.
– О-хо-хо...
– господин историк, слегка успокоившись, вновь водрузил себя на скамью.
– Значит, 1204 год. Если у вас, Сергей Сергеевич, он с утра так же болел, как и у меня, стало быть, это и есть наша миссия. Так? Так! Ну, а какая такая миссия, в чем она? Тут тоже все понятно.
Вы же сами чувствовали, что его - этот 1204 год - как бы 'лечить' надобно. Ну, чтобы не болел! То есть, в переводе на наши деньги, нужно исправить ключевое событие этого года. А ключевое событие - это именно взятие Константинополя рыцарями четвертого крестового похода. То есть, нужно не допустить этого взятия. А еще вернее - не допустить переноса цели похода.
– Чего? Какой такой цели?
– Ох ты ж, екарный бабай! Объясняю по пунктам. Изначально крестоносцы планировали оккупацию Египта. То есть, в северную Африку собирались. А вместо этого взяли штурмом Константинополь. Да там и остались, создав на полвека с лишним Латинскую империю со столицей в Константинополе. После этого империя ромеев еще два с половиной века хромала, а потом сдохла. Вот все это, надо полагать, мы и должны предотвратить...
– Да ну?! Фига се! Это ж где Египет и где Константинополь! Типа, он шел на Одессу, а вышел к Херсону? Матрос, понимаешь, Железняк партизан...
– Ну, как-то так, - против воли улыбнулся историк.
– И что? Мы теперь с тобой должны вот этими вот четырьмя нашими мозолистыми руками развернуть на ровном месте банду в несколько тысяч здоровых, хорошо вооруженных мужиков, которые настроились крепко пограбить там, где поближе? И отправить их грабить аж за море, в дальние страны?
– Так получается. И не несколько тысяч, а несколько десятков тысяч...