Простодушны и доверчивы
Шрифт:
— Чего расселась?! — накинулся на старшую внучку полковник. — Пять минут на завтрак и переоблачение.
Только тут Ольга сообразила, что все, кроме неё, уже поели. А перед ней стоит нетронутая остывшая овсянка с малиной и черникой. Так быстро она ещё никогда не запихивалась. Одновременно влезая в джинсы, и футболку, заботливо поднесённые сестрой.
Копейщик, мечник и лучница с кнутобоем направились в свой заграничный терем — искать Гату по межмирью не легче, чем оброненный в океан рублёвик. Сумерла обязательно узнает, что они готовы приступить к следующему этапу операции, и сама к ним придёт. Как узнает? Да у неё в Нави шпионов больше,
Ольга прыгнула в заданную точку вместе со всеми, держа за руку мужа… Но оказалась в полном одиночестве на берегу заросшего ряской водоёма. То ли крохотное озерцо — старалась отвлечься она от приступа паники — то ли прудик. Почти идеально ровный и целиком покрытый нежно-зелёным ковром. Пушистые кусты по берегам и кучерявые деревья подступали к воде вплотную.
Пейзаж был настолько прелестным и умиротворяющим, что Ольга насторожила лук. Привыкшие к самостоятельности блисковицы вылетели из колчана роем потревоженных пчёл и взяли хозяйку в кольцо. Можно было вернуться домой — от греха подальше — но что-то мешало это сделать. Верней, кто-то — ощутила она, как в голове нарастает тяжесть.
Пришлось дунуть на амулет Гаты — голове тотчас полегчало, зато ноги приросли к земле. Три попытки прыгнуть в реал не увенчались успехом: видимо, она непозволительно долго пялилась на красоты незнакомого обольстительного местечка. Ничего не поделать — постаралась взять себя в руки Ольга, прекрасно понимая, что её непременно здесь навестят.
И навестили. Покров ряски разорвала обыкновенная мужская голова. Необыкновенной красоты — сегодня ей везло на писаных красавцев всех пород. На водяную породу указывала прозелень в длинных чёрных волосах, живописно рассыпанных по плечам. На кобелиную — многозначительно завлекательно горящие зелёные глаза, в которых призыв к разврату был до смешного чрезмерен.
— Добрый день, — вежливо поприветствовал приставник, поднимавшегося из воды атлета из какого-нибудь пособия по правильному использованию спортивных тренажёров и соляриев. — И какими я здесь судьбами?
— Любой из них, — прожурчал его голос, явно настроенный на определённого рода воздействие.
Само собой, на женщин.
— Все твои пути приведут тебя сюда, — подпустил он ещё и тумана, окончательно убедив, что она внезапно попала на спектакль.
— А за мной по тем неведомым дорожкам явится мой муж, — позволила себе Ольга крайне осторожную усмешку. — Бородатый грубиян с железом в руках.
Как ни странно, упоминание Ильи слегка ослабило нажим на её голову, возобновившийся с начала беседы — зеленоглазый заклинатель явно сдрейфил.
— Ты хозяин здешних вод? — спросила она, ибо ничего другого в голову не приходило.
— Я Водный Владыка, — величественно представился фантастический красавец.
И фантастический врун — вдруг вспомнила Ольга Батюшку Бора и Гату. Что из себя представляют Большаки Нави, она, скромно говоря, представление имела.
— Приятно познакомиться, — голосом пай девочки промурчала она. — А я Клеопатра Птолемеевна.
И, вспомнив, что у основателя династии эллинистического Египта, была кличка Лаг, добавила:
— Зайцева.
— Я знаю, кто ты, — мелодично прожурчал самозванец, рассыпав своими изумрудными очами сотни искр.
У меня не хуже — стараясь не поддаваться нажиму на волю, мысленно похвасталась Ольга. Правда, искры из глаз у неё пока не брызгали, но, какие её годы?
Тут она заметила, что лук в правой руке безвольно
Тут ей ни с того, ни с сего припомнился их поход с Гатой по своим следам. Опередив новый удар ворожбы, Ольга успела протащиться вперёд: пять коротеньких неимоверно тяжких шагов. Улыбка зеленовласого чаровника стара ещё обворожительней. Он протянул к ней руки, посчитав, что дело сделано — собственно, имел на это право. Ощутив, что шестого шага ей не сделать, она всем телом качнулась назад, чтобы передвинуть ногу. Очень надеясь, что попала в собственный след.
По ряске пробежали морщины волн. Загар на лице домогавшегося духа сменился на зеленоватую бледность. Стало капельку легче, и Ольга ещё отступила. Судя по акульему оскалу ещё недавно столь неотразимого кавалера, попала тика в тику. Зная по собственному опыту, что в межмирье водятся умельцы путать следы, она поспешила сделать ещё два шага — и снова полное попадание.
Водный дух — кем бы он там ни был — распсиховавшись, не удержал под контролем наведённый облик. Дивного разреза изумрудные глаза, теряя веки с ресницами, надувались желтушно-белыми пузырями жевательной резинки. Шикарная шевелюра съежилась до жидкого кустика каких-то грязных водорослей. Про тело и говорить тошнотно: вставшая на дыбы горбатая жаба.
— Лучше красавцев хуже нет, — машинально припомнилась Веткина шутка.
— Подари свой лук, — хлопая ластами по круглому бородавчатому пузу, принялся клянчить у приставника дух чего-то там. — Подари-подари-подари, — в такт хлопкам заканючил отъявленный нахал.
— Чем стрелять-то будешь с такими ластами? — искренне удивилась Ольга на последнем пятом шаге.
И оказалась рядом с какой-то полуразрушенной мельницей — догадалась по её щербатому скрипучему колесу. Из-под которого вынырнул очаровательный кудрявый карапуз:
— Тётя, подари лук.
Маленький, бедненький, с посиневшими от холода губёшками. Дрожавший, еле державшийся на воде. Огромные голубые глаза над пухлыми щёчками заплывали слезами — первая прокатилась по щеке, и малыш горестно хлюпнул носом. На Ольгу накатила волна такой жгучей умильной жалости, что рука сама потянулась к оберегу лучницы.
— Ой! — подпрыгнула от неожиданности разнюнившаяся дурочка.
И с удивлением воззрилась на трёх зависших у лица блисковиц. Те уставились на неё своими жалами, словно интересуясь: тебе хватит для вразумления или ещё разок укусить?
Это же ребёнок — мысленно воззвала она к совести безжалостных паразиток — он плачет. Хотелось схватить их поперёк древка и переломить о колено — так разошлось сердце в праведном женском гневе. В голове помутилось от жаркой беспробудной ярости.
Но блисковиц не впечатлил ураган её эмоций. Они позволили хозяйке сделать несколько шагов в сторону тянущего к ней ручки малыша. На пятом шаге к троице бунтарей присоединись ещё несколько стрелок. Набросились на безмозглую дурищу всей стаей, норовя выклевать глаза. Она рефлекторно отпрянула назад: шаг, второй третий. Судя по наступившему просветлению в мозгах, по собственным следам. Четвёртый шаг сделала уже в здравом уме и твёрдой памяти: