Пространство и Бытие. Сборник статей

Михалевский Дмитрий

Радикальное изменение механизмов мышления с переходом к 1-D ППМ неизбежно влечет перемену в восприятии человеком окружающего мира и самого себя. Носители 1-D ППМ обретают новую картину мира, новую систему ценностей; они меняют религиозные представления, создают новую культуру. Так эпос, имеющий линейную структуру, сменяет миф, который этой структуры лишен и может рассматриваться как нуль-мерная форма. Для Древней Греции одномерный гомеровский эпос становится символом и, в значительной мере, механизмом объединения разрозненных земель в единую страну. Тогда же неупорядоченное множество богов, характерное для темных веков, выстраивается в четкую иерархию. Характерно, что древние греки помещали на вершине этой иерархии Кроноса, бога времени. Одномерная связность сознания аристократии определяет время в качестве признака ее сословной идентичности. Время в таком случае предстает в виде рода, который уходит в глубины времен – к героям темных веков, которые предстают образцами личностного развития.

1-D ППМ, фактически, впервые актуализирует идею человека, как развивающейся личности. Представители аристократии, которые обретают первый уровень абстракции мышления (разум)

и формирующееся внутреннее пространство (душу), получают исключительное право именоваться словом «человек». В обществе образуется четкая граница: носители 1-D ППМ – это «люди», остальные, по сути, – только тела. Эта позиция находит подтверждение у древнегреческих мыслителей. (Платон, Законы, 757 b-e; 961 a; Аристотель, Полит., 1301 b 30–36). Обращение к древнегреческому языку дает еще одно свидетельство: – превосходная степень от «прекрасный», во множественном числе – «наилучшие», «аристократия»; «плохой» – «», во множественном числе – «чернь». В новой социальной модели «лучшие» равны между собой, а «дурные» – между собой. Такое положение дел представляется природным. Как писал М. Хальбвакс: «Искать объяснение изменений общественного сознания следует не в экономической истории, а в нем самом… В любом случае, количественные различия остаются последним основанием для разделения на… группы… Когда речь идет о классе, мы в первую очередь воспринимаем качества входящих в него людей…» [132] .

132

Хальбвакс М. Замечания к социологической постановке проблемы классов / Хальбвакс М. Социальные классы и морфология. – М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2000. – С. 30, 35.

Начальный период первого этапа совпадает с «периодом активности поколения», о котором писал Х. Ортега-и-Гассет [133] . На этой стадии аристократия обладает ярко выраженной пассионарностью и определяет социально-культурные преобразования в обществе и активно воздействует на него. При этом она чувствует себя ответственной за общество, выступает его репрезентантом и потому о ней можно говорить как об элите. «Повышает ступень развития любого общества его элита – то есть люди, имеющие ступень развития сознания, более высокую, чем доминирующая общественная, и желающие заниматься преобразованием мира вокруг себя [выделено мной – Д. М.]» [134] . В этом контексте понятие «сословие» выступает как родовое, не означая конкретную социальную группу конкретного исторического периода, а характеризуя те особые социальные страты разных исторических эпох, которые, по словам О. Шпенглера, «представляют перед историей всякую нацию». «…Пробуждение нации к сознанию себя самой протекает всегда ступенчато, а значит – главным образом в одном-единственном сословии, обладающем самой крепкой душой и силой своего переживания зачаровывающем все прочие сословия. Перед историей всякую нацию представляет меньшинство. В начале раннего времени это меньшинство – знать, возникающая именно теперь как цвет народа, в ее кругу национальный характер, несознаваемый, однако тем сильнее ощущаемый в своем космическом такте, обретает большой стиль. „Мы“ – это рыцарство…» [135] .

133

Ортега-и-Гассет Х. Вокруг Галилея (схема кризисов) / Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды / М.: Изд-во «Весь мир», 1997. – С. 267–294.

134

Степанов С. С., Птуха А. Р. На развилке менталитетов. Действенные рецепты для инноваций, бизнеса и закона в России. – СПб.: Алетейя, 2010. – С. 82.

135

Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории В 2 т. Т. 2. – М.: Мысль, 1998. – С. 177.

Здесь требуется уточнение. Мы видим, как разные авторы используют термины «элита» и «знать», понимая их если не тождественно, но наделяя близкими смыслами. При появлении первой группы носителей одномерного сознания формируется социальная структура – знать, объединяющая тех, которые имеют «ступень развития сознания, более высокую, чем доминирующая общественная». Эти люди уже не просто реагируют на внешние обстоятельства, но уже знают, ведают. Элитой они станут позже, когда сформированное ими сословие станет классом.

Представляя все общество, носители 1-D ППМ более ни при каких обстоятельствах не смешиваются с остальной массой. Элита выделяется над остальным коллективом точно так же, как одномерные механизмы мышления надстраиваются поверх коллективного бессознательного. В результате социальной стратификации две группы прежде единого общества разъединяются на уровне структур сознания, и этот невидимый барьер оказывается сильнее любой физической преграды. «Внутреннее, ощущаемое отстояние столь фатально и интенсивно, что не возникает никакого мостика взаимопонимания… Эта бездна между „жизнями“ не была создана ни собственностью, ни властью, ни профессией. Ее вообще невозможно обосновать логически. Она имеет метафизический характер» [136] . Для аристократии народная масса выполняет роль окружающей среды, которая остается неопредмеченной, аналогично неопредмеченному пространству дальней зоны по отношению к зоне ближней. Как писал Н. Луман, «аристократия существует лишь постольку, поскольку существуют выделенности или подразделения, которые не исключают и

других – ведь есть и крестьяне, и крепостные, – но исключают, что нечто является одновременно и тем, и другим» [137] .

136

Там же. – С. 348.

137

Луман Н. Самоописания. – М, 2009. – С. 45.

Психологический разлом, проходящий в обществе по границе 0-D ППМ / 1-D ППМ, закладывает основы весьма характерного социального неравенства, которое повторяется в разные эпохи и в разных исторических контекстах. Это может быть рабство эпохи Античности, рабство юга Соединенных Штатов Америки или работорговля современного Исламского государства. Этим неравенством может быть феодальная зависимость Средних веков, или крепостничество в Российской империи. В любом случае, отрицание одной группой общества человеческих качеств у другой группы общества есть яркий признак одномерности первой группы. На более высоких уровнях личностного развития столь неравные отношения между людьми невозможны в силу наличия рефлексии [138] .

138

В этой связи нельзя не отметить, что традиционные формы борьбы с этими проявлениями неравенства, такие как борьба с расизмом, феминизм и проч., находятся в той же парадигме В результате последствия этих действий, запрещающие те или иные формы проявления неравенства, приводят к абсурдным результатам, блокирующим решение проблемы по существу Такого рода проблемы снимаются переходом к следующей ППМ, где прямой конфликт разрешается через осознание и признание различий людей, следствием чего становится возможность гармонизации их отношений внутри социума.

Дифференциация в уровнях личностного развития становится главной причиной экономического расслоения общества. Одномерный механизм мышления обеспечивает большую связность сознания по сравнению с носителями нуль-мерного мышления, а потому аристократия обладает большими адаптивными и креативными возможностями. Соответственно, аристократия вырабатывает новые более эффективные «средства производства» и формирует новые «производственные отношения». Тем самым, она получает существенную «фору» для повышения своего благосостояния, и вскоре начинает выделяться в экономическом отношении на фоне остального общества.

Впрочем, для момента зарождения этого процесса его результаты не надо переоценивать. «Старинная родовая община, основанная на натуральном хозяйстве… не торговала; а обмен был тогда настолько примитивный, что вовсе не был ведущим экономическим фактором, – писал А. Ф. Лосев. – На основе натурального хозяйства… весьма часто возникают разного рода дарения, которые иной раз приближаются к тому, что в экономике носит название обмена» [139] . И далее: «Торговля в гомеровском мире имеет самое ничтожное значение, хотя она уже, несомненно, возникает… Деньги, конечно, еще отсутствуют… С торговлей же шло рука об руку и развитие ремесла. У Гомера упоминаются различные ремесленники…» [140] .

139

Лосев А. Ф. Гомер. – М., 1960. – С. 85.

140

Там же. – С. 86.

Появление аристократии радикально изменяет социальное пространство. Прежде всего, для малочисленной группы носителей 1-D ППМ пространство расширяется. Это расширенное пространство включает ближнюю зону, из которой оно выросло, и которая теперь обретает четкую границу. Таким образом, социальное пространство структурируется. Расширяющееся социальное пространство аристократии поглощает также ближние зоны соседних, прежде независимых нуль-мерных коллективов, в которых своя аристократия еще не сформировалась. В противном случае, первая аристократия вступают со второй в конфликт за пространство, в котором их интересы начинают пересекаться.

Внутри социального пространства аристократии развивается процесс дифференциации, который идет по функциональному признаку – так возникает бюрократия [141] . В данном случае это понятие понимается в предельно широком смысле, как чиновничий аппарат, администрация, слой профессиональных управленцев (от франц. bureau (бюро, канцелярия) и греч. kratos (власть)). Становление бюрократии как социального слоя обычно связывают с развитием централизованных государств и особенно – с укреплением капитализма, но в широком смысле можно говорить и о бюрократии даже для Древнего Египта (государственный писец – чиновник, администратор). Важную методологическую идею формулирует Хальбвакс: «…Всюду, где та или иная должность требует не просто технической умелости, но и размышления, она сама не может приготовить к ней человека, поскольку сама по себе она бы осуществлялась без всяких размышлений. Отсюда понятно, что нужна особая социальная среда, которая была бы чужда исключительной озабоченности профессиональными делами и учила бы различать и оценивать оттенки человеческого достоинства. Но такое деликатное чувство лучше всего воспитывается там, где мысль постоянно бывает обращена на личности и группы, имеющие собственный облик и историю» [142] .

141

Туманс Х. Указ. соч. – С. 278.

142

Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. – М.: Новое издательство, 2007. – С. 278.