Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства
Шрифт:
Танец закончился. Джулия и Серджо уселись за столик, а Серега и Аля решили поменять пластинку.
— Мы уже тискаемся? — спросила Аля, когда диск завертелся и звуки понеслись из динамиков, словно поток расплавленного металла.
— А как ты?
— Уверена, что ты сейчас выбираешь, правда?
— А ты уже выбрала?!
Аля не ответила, она дергалась в ритме хэви-метала.
Серега даже и не пытался изобразить что-нибудь подобное, просто переминался с ноги на ноту и потрясывал руками. Может быть, он иногда и попадал в ритм, но не часто.
Металл
— Серенький. Мне это надо… Ты прости, ладно? Только не надо скандала, ладно? Если ты против, то я сейчас их прогоню, ну или совру чего-нибудь. Это дело, ты понимаешь, дело?!
— Ты что, в интердевочки по совместительству хочешь? — прошипел Серега и вообще-то ожидал получить за это оплеуху.
— Ну не дури, если можешь?! — умоляюще произнесла Аля. — Я не могу тебе все объяснить, это очень долго и стыдно объяснять. У тебя что, брезгливость, что ли? Или ты боишься СПИДа?
— Боюсь, — кивнул Панаев, хотя он ни СПИДа, ни черта, ни дьявола не боялся. Он просто-напросто представил себе, как вот эта самая Аля лежит, извиваясь, — в объятиях Серджо.
— Ты ревнуешь? — спросила Аля, и, хотя это было именно так, Серега вдруг сказал:
— С чего ты взяла? Я все понимаю, хочешь расслабиться, а может быть, действительно, у тебя еще какие-то дальние планы. Или вообще ты — героиня невидимого фронта, а это — шпион мирового империализма, загрязняющий радиацией нашу чистейшую в мире окружающую среду… Ты выбрала, я так понял? Значит, мне — Джулию? Куда ее увести, а?
— А ты злой, — Аля с изумлением взглянула, на Панаева. — Ох, какой ты злой, оказывается. У тебя пистолет при себе?
— Нет. Не решился взять, и слава Богу, а то здесь уже лежали бы трупы.
— Поцелуй меня, — попросила Аля, — в губы!
Серега послушался, прижал ее к себе, приник к липким, сладковатым от помады и вина губам и крепко, насколько дыхания хватило, поцеловал.
— Ну, ты сумасшедший, — обвисая у него на руках, пробормотала Аля. — Ты бестия и гадский гад. Меня тянет к тебе, тянет. Идем!
Она схватила Серегу за руку и повлекла за собой, торопливо, жадно. Серега успел только заметить удивленный взгляд Серджо, усмешку Джулии и услышать брошенные Алей на ходу слова:
— Мы скоренько, не скучайте без нас, будьте как дома.
Пройдя несколько шагов по слабо освещенному коридору, Аля втолкнула Серегу в какую-то дверь, повернула вертушку замка и, жадно дыша, бросилась в глубь комнаты, где в отсветах уличных фонарей, пробивавшихся сквозь неплотные тюлевые гардины, была видна широкая тахта, покрытая ковром.
— Сюда, сюда, — пробормотала она, опрокидываясь на тахту, — быстрее!
Трудно было вспомнить, в какой последовательности происходило все, что было дальше, в течение быстролетных
— Ну, все, — роняя руки в стороны, выдохнула Аля. — Я выгорела.
Серега поднялся, застегнулся. Аля лежала, неподвижно распластавшись, как морская звезда.
— Я спятила, — прошептала она, не раскрывая глаз, — а ты дикий, бешеный зверь. Чудовище-экстрасенс.
— Почему?
— Потому что ты меня загипнотизировал. Не знаю как, но я всем разумом хотела угодить Серджо. Ведь он мне нужен. Очень нужен.
— Ты пьяна. У тебя идея-фикс.
— Ну да! Я в норме, не больше. Хочешь, я скажу правду? Хочешь?!
— Ну, скажи.
— Я хочу уехать, очень хочу уехать отсюда. У меня в загранке нет никого, но есть кое-что, чтобы там жить. Я моту ускорить все, если с ним распишусь. Фиктивно, фактически или черт-те как — только быстрее. И знаешь, почему? Потому что ты меня напугал. Я уже начинала верить, что здесь, у нас, может быть так, как там. Но ты мне сказал — помнишь? — что у нас, может быть, все еще перевернется. Или будет гражданская война. Или погромы, или грабеж… Я боюсь. Очень боюсь. Ты видел, как сейчас на нас смотрят те, у кого нет того, что есть у нас? Они же ненавидят нас, ненавидят! Все — и аппарат, и работяги, и прочие. За что?!
— Я только не пойму, неужели для этого нужно ложиться с этим Серджо? — холодно спросил Серега. — Что, это дает гарантию?
— Не знаю… Просто, если бы что-то было, было бы проще. Я знаю мужиков.
— Дура ты. Ну, трахнуть он не откажется, а жениться… Смех один. Я думал, что ты уж в этих делах понимаешь.
— Уйди, — прохрипела Аля. — Уйди отсюда.
— Совсем?
— Нет. Посиди где-нибудь один, квартира большая. А я здесь полежу одна. Я тебя сама найду.
Серега вышел, затворив дверь. Машинально дошел до двери Алиной комнаты. Она была не закрыта. Решив, что итальянцы уже закончили свои дела, раз открыли дверь, Серега зашел — хотелось выпить.
В комнате была только Джулия, хотя диван был раздвинут. На видео крутился уже известный Сереге секс-фильм, а итальянка, глядя на экран, как-то странно покачивалась. Шаги за спиной заставили ее вздрогнуть, немного напуганно обернуться.
— А где Серджо?
— В туалете, — презрительно сказала Джулия, — он очень расстроен и много пил. Теперь — рвота.
— Пойду, гляну, — озабоченно заметил Серега.
Серджо обнаружился в туалете около кухни, в том, что «для нижних чинов». Дверь туда была не закрыта, а потому Серега увидел картину совершенно русскую: бедняга Серджо лежал калачиком на полу, головой к унитазу вывалив все содержимое желудка частью в очко, частью на пол. Под головой у него лежала половая тряпка, а у ног, уже в коридоре, растеклась лужа…