Против черного барона
Шрифт:
Один за другим самолеты поднялись в воздух. Я взлетел последним. Набрав высоту, начал кружить над переправой.
Внизу синела широкая лента Днепра. Две половины разрушенного посередине моста были соединены дощатым настилом, положенным на понтоны. Дальше, за Каховкой, гигантской подковой изгибалась полоса оборонительных укреплений. Не успел я осмотреться, как с востока появился «хэвиленд». Не раздумывая, ринулся ему наперерез.
Так начался этот день. Врангелевские самолеты, базировавшиеся на аэродромах Чаплипки и Акимовки, появлялись группами и в одиночку, пытаясь
В очень тяжелом положении оказались летчики нашей группы. Ведь у нас осталось всего три исправные машины. А нужно было не только отбивать воздушные налеты белых, но и вести разведку, поддерживать огнем наши наземные войска. И все-таки мы сумели защитить переправу.
Перед вечером, когда я решил, что вылетать уже не придется, ко мне прибежал посыльный:
— Товарищ командир! Звонили с наблюдательного пункта. Белые летят!
Вот тебе и закончился денек…
— Пулеметчики, к бою! — подал команду Савин.
Мотористы, обученные им зенитной стрельбе, стали быстро устанавливать ручные пулеметы на специальные треноги. Сам комиссар тоже начал прилаживать свой «льюис».
Встретить врангелевцев в воздухе мы не могли. Два самолета находились в разведке, а третий, только что приземлившийся, не был готов к вылету.
— Вот они! — сдавленно говорит Савин.
В небе появились семь «хэвил ендов». Они шли строем, словно на параде. А на переправе, как назло, образовалась пробка. Одна из повозок перевернулась на середине моста и загородила путь кавалерии и пехоте.
Сначала «хэвиленды» держали курс на наш аэродром. Но над Большой Каховкой они вдруг развернулись влево и стали заходить на переправу с тыла.
— Лучше бы, сволочи, на нас бомбы сбросили! — вы ругался в сердцах комиссар.
Я тоже от злости до боли сжал кулаки. Невольно вспомнился наказ Эйдемана во что бы то ни стало уберечь переправу. Стало досадно и стыдно при мысли, что мы его не выполним. А «хэвиленды» уже легли на боевой курс. Вот-вот на мост полетят бомбы. В этот момент полжизни отдал бы за один исправный самолет!
Вдруг из белесого облачка вынырнул маленький «ньюпор» и ястребом пошел на ведущий «хэвиленд» сверху.
«Ду-ду-ду!» — донесся с высоты глуховатый стук пулемета.
Это стрелял Васильченко, вернувшийся из разведки.
— Ур-ра! Молодец, Коля! — радостно закричал Савин.
Атакованный самолет резко отвернул в сторону и нырнул вниз. Бегство ведущего повлияло и на ведомых. Строй «хэвилендов» нарушился. Но вскоре врангелевцы пришли в себя и бросились на выручку своему командиру. Два «хэвиленда» атаковали Васильченко сзади сверху. Трассы пулеметных очередей пронеслись над самой кабиной «ньюнора».
Маневрируя по высоте и направлению, красный летчик уходит из-под удара, круто разворачивается и сам атакует беляков. Слышится короткая пулеметная очередь. Один из врангелевских самолетов, клюнув носом, идет к земле. Он планирует все круче, круче и где-то за Большой Каховкой падает.
— Ура! — кричат наши летчики и мотористы, наблюдающие с земли за воздушным боем.
Второй «хэвиленд», уклонившись от боя, на полной
Против Николая остался лишь ведущий вражеской семерки. Видимо, он решил биться до конца.
Васильченко действительно оказался в критическом положении. На исходе были не только патроны, но и горючее. Ведь ему пришлось вступить в бой с врангелевцами после выполнения длительного полета на разведку.
Минут десять еще в небе перекатывался клубок из двух самолетов — тяжелого «хэвиленда» и маленького юркого «ньюпора». Наконец Николаю на какое-то мгновение удалось зайти противнику в хвост и почти в упор дать последнюю очередь из пулемета. Патроны кончились.
Вражеская машина чуть взмыла, но тут же опустила нос и начала резко снижаться, оставляя позади дымный след. Беляку удалось дотянуть до своих. Но сразу же за линией фронта он врезался в землю.
Возвращаясь домой, Васильченко снизился до ста метров и пронесся над переправой. Мост огласился радостными криками, вверх полетели шапки и буденовки.
И вот Николай уже стоит передо мной, красный от возбуждения. Шлем сбит на затылок.
— Товарищ командир! — бодро докладывает он, вскинув руку к головному убору.
— Дорогой ты мой Василек! — перебиваю я его и, не подобрав нужных слов, крепко обнимаю летчика.
— Что вы делаете? Задушите! — раздается рядом знакомый голос Эйдемана. — В небе семерых беляков одолел, а на земле от рук собственного командира погибнет…
Роберт Петрович только что подъехал на автомашине.
— Молодчина! — говорит командующий Николаю и тоже обнимает его за плечи. — Теперь я еще раз убедился, что красные летчики не бросают слов на ветер. Сказали: «Ни шагу назад» — и точка!
Тепло побеседовав с Васильченко, Эйдеман уехал. Тогда героя обступили товарищи. И Николай подробно рассказал им о всех перипетиях воздушного боя. Мы узнали, что в самый решительный момент схватки у Васильченко отказал пулемет, что ему пришлось в воздухе устранять неисправности.
Вспоминая этот бой, полковник в отставке Константин Дмитриевич Ильинский недавно написал мне:
«Все ди знают, что способствовало героическому летчику, нашему товарищу Васильченко в победе над семью врангелевскими самолетами в воздушном бою над Каховской переправой? Помните, он делился с нами? В его пулемете неоднократно возникали задержки, и он устранял их… Раньше у пулеметов не было специального приспособления для перезарядки, а из кабины рукой дотянуться до ходовой части почти невозможно. Васильченко изобрел свой способ. В полет он всегда брал бензиновый шприц с большим кольцом на поршневом штоке. И когда возникала задержка, набрасывал кольцо штока на рукоять перезаряжения и резким рывком на себя выбрасывал застрявший патрон… Так в том бою он проделывал несколько раз, пока не закончил стрельбу».