Против течения (сборник рассказов)
Шрифт:
Итак, Серёжа быстро научился косить сено... и полюбил это самое праведное дело на всю оставшуюся жизнь (Когда будет он заканчивать своё земное бытие на смертном одре, мечтать он будет не о пышных ханжеских похоронах, а о том, как хорошо было бы ещё раз помахать литовочкой на какой-нибудь таёжной уральской или сибирской луговине и умереть там, где была родина наших далёких прапредков). Но пока человек жив, думать ему надо только о жизни.
(Сейчас, будучи... нет, нет, не стариком, ну, скажем так, довольно взрослым человеком, наш Сергей Васильевич, чтобы поскорее уснуть, старается думать о чём-нибудь радостном и приятном. И опять это – покос, рыбалка, работа в огороде,
(Вы, наверное, подумали: Что это за белиберда? – Нет, это автор просто вспомнил одну из подруг своей бурной и бесшабашной молодости).
...Короче говоря, герой наш Серёга весело проводил в заповеднике каникулы... не разгибая спины, но почти не уставал, так как работа на отцовской каторге всё время была разнообразной и увлекательно-интересной.
В течение непродолжительного времени дружными семейными усилиями были организованы: огород рядом с посёлком; гараж для мотоцикла с коляской; утеплённая стайка (хлев) для покупных телят, красивейших пёстрых кур и классического грозного как огонь, неустрашимого как языческий бог беловодского красного петуха; недалеко от конюшни ещё одна сарайка для поросят; рядом с кордоном Дмитрия Ивановича – огороженный участок под картофель; на нескольких озёрах замаскированные в камышах плавсредства и орудия браконьерского лова заповедной рыбёшки... Трудись, успевай везде, любимый сынок! А куда ему было деваться? Отец – на службе, мама – дома и в огороде, сестра – маленькая ещё, старший брат – тоже на военной службе. Трудись, Серёга! Как говорят миролюбивые немцы: «Работа делает жизнь сладкой». ...Жаль только, что эта сладкая жизнь пролетает как-то незаметно и быстро.
А ещё и ягоды лесные собирать приходилось именно нашему неутомимому герою. Клюкву (ведра три) собирали мама с папой на каком–то секретном болоте. Бруснику родители с сестрой собирали прямо за огородом, практически в двухстах метрах от жилых поселковских домов. Куры ходили вместе с ними и красили желтки брусничным соком. Петух клевал самые крупные ягоды прямо из двухвёдерного бачка. Когда наши ягодники во главе с отцом возвращались нагруженные богатым брусничным сбором, поселковая трусоватая публика спрашивала отца: «Далеко ли собирали, Василий Николаевич?» На что отец всегда с улыбкой отвечал: «Да нет, рядом с медвежьей берлогой».
Землянику, чернику, смородину и малину приходилось собирать нашему герою персонально. Ну, смородина и малина собираются быстро, а вот земляника и черника... мелкая ягода. Один раз Серёжа заикнулся было маме отпустить с ним в лес за черникой младшую сестру, но тут мама резко встала на дыбы: «Что? Людочку с тобой в тайгу? Нет уж, иди один. Как-нибудь наберёшь». ...И Серёжа отправился в лес один осваивать технику скоростного сбора ягод (В тайге ягоды приходится собирать быстро: вдруг стая голодных волков подбежит).
Грибы почти всегда папа собирал один: пойдёт рано утром поросятам корма задать и притащит заодно домой пару вёдер грибов: маме с ними долго возиться приходилось... Зато солёные груздочки с жареной картошкой... Ну, сами понимаете.
В общем, трудились все как пчёлки. Естественным результатом такого труда было изобилие плодов земных: ягоды считали вёдрами, грибы – бочками, яйца – корзинами, мясо – тушами, рыбу – мешками,
Однажды Серёжа собирал чернику на самой секретной горе Российской Империи. Черники там... А ягодников – никого. Оно и понятно: везде колючая проволока, злые цепные собаки, сторожевые вышки, грозные пулемётные стволы, зоркие и решительные глаза часовых... Но ягоды растут там, где им самим понравится. Промысловая тара наполнялась быстро. Скоро и домой идти на обед (мама у Сергея Васильевича была не только красавицей, она была ещё и, – что немаловажно, – первоклассным кулинаром). Так что обеда Серёжа всегда ожидал с удовольствием. И вдруг:
– Стоять! Лежать! Буду стрелять! – разорвал таёжную тишину истерический вопль с близлежащей вышки.
Серёжа осмотрелся вокруг: на кого это орёт так грозно наш советский часовой? Но вокруг никого, кроме Серёжи не было, а ствол пулемёта был направлен прямо на талантливую, но бедовую Серёжкину головушку. Пришлось ему улечься между плодовитыми черничными кустами и терпеливо ждать решения своей участи. Что делать? Патроны на вышках обычно бывают настоящими, боевыми. Минут через пять к вышке подбежал с автоматом (да, дело серьёзное) сержант-разводящий. И сразу раздался его решительный командирский голос:
– Мирзоян! Отставить ложную тревогу! Это – наш парень. Знаешь, чей он сын? – Майора. Серёжа! Привет, дорогой! Ну что, набрал ягод? Собирай спокойно. Это – новое пополнение. Я им, салагам, всё растолкую сегодня. Слушай, Серёжа, приходи в субботу вечером в клуб на танцы и баян с собой прихвати, а то у нас с музыкой что-то не ладится.
– Да я умею играть-то всего только два танго, три фокстрота и два вальса...
– Ничего, в танцах главное – чтобы было кого к сердцу прижать. А играешь ты вполне сносно. Придёшь?
– Приду. А лучше бы Учителя из зоны привели. Вот он играет здорово.
– Учитель освободился. Будет на воле детей музыке учить. А мы будем другого музыканта ждать. Ну как, придёшь?
– Ладно, приду.
Больше никаких конфликтов с охраной у ягодника Сергея не было. Хорошо быть чьим-то сыном, особенно сыном командира воинской части.
Мотоциклом, как и баяном, овладел Серёжа быстро, но не основательно: ездил лихо, но ремонтом и регулировкой папа занимался. Все ближние дороги в то время были полупустынными, гонять по ним можно было в полное школярское удовольствие.
Иногда устраивали в выходные денёчки пикники на природе обычно на живописных берегах Большого Кисегача. Отец, как опытный, бывалый и боевой офицер с подчинёнными спиртное не употреблял. Или дома с роднёй, или со своим закадычным приятелем – лесником Дмитрием Ивановичем.
Да и то, как говорится, изредка. Однажды всей семьёй обедали на кордоне. Так как народ собрался трудовой, то и кушали все соответственно. А дочки лесниковские – тоже бывалые каторжницы – весело и увлечённо занимались в огороде прополкой овощных культур.