Протозанщики. Дилогия
Шрифт:
— Знаешь ли, мальчик, если из всех игрушек тебе достается лишь дерьмо — приходится играть с дерьмом. Правила придумываю не я, — недовольно заключил Израдец.
— К черту правила, — отмахнулся Антип, — Едем в Абхазию.
От самолета решили отказаться. Поезд тоже не показался надежным средством. Воспользовались старым добрым автостопом.
Попытка отправить Алену домой не удалась. Девушка вцепилась в Антипа и слезливо умоляла взять с собой. Работу она потеряла, счастья не обрела, и возвращаться домой, где ее могут поджидать другие юззи, совсем не хотелось. Опасности не
— Пусть идет. Пропадет, так пропадет. Сама виновата.
— Вот же бабы, — ухмыльнулся Антип, — И дьявола уговорят.
Не каждая машина увезет пятерых пассажиров, пришлось долго голосовать. Наконец, водитель Фольксваген Транспортера согласился подбросить до Ростова-на-Дону. Шофер флегматично кивнул, и компания забралась в кузов. Рустам и Волна уселись спереди.
Удобства не сравнить с самолетом. Старые сидения провалены, некоторые сняты. Израдец забрался на запаску, валяющуюся в углу, проверив водителя на принадлежность к юззи. Алена и Антип плюхнулись на рваный поролон двухместного «диванчика». Машина тронулась под звуки заунывного шансона, надсадно хрипящего в динамиках.
— Чего в Ростове-то забыли? — добродушно поинтересовался водитель у Рустама.
— Нам вообще-то Адлер нужен. Может, отвезете? — пытался пошутить татарин.
— Хорошо, отвезу, — тут же согласился шофер, — Только заправиться надо.
Ничего себе! Какая странная покладистость — по доброте душевной сделать крюк километров в шестьсот. Антип вопрошающе переглянулся с Израдцом, тот еще раз проверил шофера, но результат тот же — он не юззи. Решили отдаться на волю случая и ехать до места.
4
Адлер встретил ненавязчивым солнцем. Приятным, чуть прохладным ветерком и густым ароматом моря. Температура в восемнадцать — двадцать градусов, не совсем обычная для ноября, создавала эффект комфорта и умиротворения. Хотелось жить. И желательно именно здесь.
— Теплынь-то какая! — полной грудью вздохнул Антип, выбираясь из «Транспортера».
— Прекрасная погода, — поддержала Алена, и спросила у водителя, — Здесь всегда так в это время?
— Бывает и так, но чаще в это время прохладней. И дождей много. В этот год лето, что-то задержалось.
— Значит, в Абхазии похожая погода? Недалеко ведь?
— Ну… Там же горы. Возможно, в горах похолодней.
— Спасибо Вам большое за помощь, — протянул руку Рустам.
Купив еды в магазинчике, поесть расположились на пустом пляже. Голод, разыгравшийся дорогой, утоляли на твердой гальке, с видом на могучее, спокойное море. Волна и Рустам жевали молча, запивая пищу молодым вином, Антип зажигал блеск в глазах стаканчиком чачи, Алена сидела рядом с ним, опираясь спиной на плечо поэта. Израдец нервно ходил по берегу, бурча себе под нос и разглядывая перчатку.
— Чего дергаешься, демонюга? — Анти-поэт получал какое-то особенное удовольствие, хамя Израдцу.
— Абхазии боюсь! Мне же нельзя туда в обычное время.
— О, как! — поднялся Антип, ласково отстраняя Алену, — Почему нельзя?
— Святая земля.
— Поподробней можно?
Разговор
Абхазия — святая земля. Древние монастыри, храмы, Новый Афон. Но дело не только в этом. Главное, это та самая реликтовая, позитивная вера, о которой упоминал Руслан.
— Ага, мусульмане бухают вместе с христианами, отмечая и те, и другие праздники, — весело отозвался Антип, считая верхом толерантности взаимное винопитие.
Действительно, подобное мирное сосуществования конфессий надо еще поискать. Правда, это лишь внешние проявления, а глубинная суть в том, что абхазы, особенно в селах, не так уж отличаются друг от друга, несмотря на разные религии. В независимости от названий, склонны к традиционной абхазской вере.
Природная доброта и терпимость, позитив, аккумулированный в местности с древних времен, дает силы для защиты абхазских святынь. Ни зло, ни хитрость, ни коварство не в состоянии пройти. Ранее Израдцу никогда не удавалось прорваться в святые горы — защитники сразу вычисляли демона и отправляли восвояси.
Грузинские танки и пушки, джипы и пехота, несмотря на чудовищные поступки, так и не смогли навязать своей воли. Сколько не грохотала война, позитив остался. Коммунисты много лет пытались уничтожать святыни — и где сейчас коммунисты? А святыни по-прежнему подпитывают народ силой. Израненные, униженные, но они до сих пор трудятся на благо Добра.
Еще в советское время пытались переселять в святые места другие народы, но не приживались пришлые люди: урожай пропадал, животные гибли, хозяева частенько сходили с ума. Одни уезжали, другие приезжали, но все повторялось опять.
— Святыня, которая нам нужна, называется Лдзаа-ныха! — четко выговорил Израдец, — В Абхазии семь древних святынь. Две — Бытху и Инал — Куба — закрыты. Отдельные истории — нас они пока не интересуют. Пять снова действуют: Дыдрыпш-ныха, Лашкендар, Лдзаа-ныха, Лых-ныха и Ылыр-ныха.
— Но нужна одна? Главная? — спросил Волна.
— Главной многие считают Дыдрыпш-ныха. Именно поэтому не подходит — слишком многолюдно. Лашкендар — гора, слишком открытое место. В случае чего, сложно скрыться. Лых-ныха в одном районе с Дадрыпш, слишком близко к главному святилищу. Остается Лдзаа-ныха! Логично?
— Не знаю, — ответил Рустам, и Волна поддержал друга пожатием плеч.
— А ты, что скажешь? — Израдец обернулся к Антипу, но поэт не ответил — пространственный, размытый взгляд, плавное покачивание и, наконец, резкие взмахи головой, разгоняющие наваждение.
— Чего-то видел? — с нескрываемой улыбкой спросил Рустам, — Мы все снова умрем?
— Обязательно, но не сегодня, — пробубнил Антип, — Я видел нужное нам место!
— Где? — спросил Волна.
— Понятия не имею! Но видел, как выглядит — заросшая поляна на пригорке, окруженная какими-то круглыми площадками. Смотрел издалека, деталей не разобрал. Какие-то кругляки у поверхности, по периметру поляны. Неровные. Плохо видно — заросли очень. В середине поляны… ничего, но что-то раньше было — это чувствуется.