Протозанщики. Дилогия
Шрифт:
— Одна? — ухмыльнулся Израдец, — По-моему, любая обещает Рай лишь своим приверженцам.
— Не о том! Я о тех, кто исповедует религию одного народа, и утверждает, что только им доступен Рай. А все остальные — фигня из-под ногтей! И могут только… Да ничего не могут!
— Так уж сложилась в Олове у вас, Что мнит себя один другого лучше!— Не люблю этого говорить, — ухмыльнулся демон, — Но серебристый прав: вы действительно считаете себя лучше других! Себя — лучше соседа. Какую-то близкую группу людей — лучше другой группы. Страну — лучше другой страны. И так далее. Не все, конечно, не все. Но очень многие! Есть и другие, кто все свое считает заведомо ущербным, убогим и обожествляет «прекрасное далеко».
— И что? Не будет грехом, считать свой
— Считать можешь, что угодно! Тут все зависит от глубины проникновения в проблему. От уровня греха зависит и уровень санкций.
Вот давай сопоставим с привычным для тебя Оловом: ты мог выйти среди дня на людную улицу и кричать, что ты — самый умный? Ну, теоретически? Мог! Единственное, что получил бы — снисходительные улыбки и сочувствие к больному человеку.
А попробуй сделать тоже, но в три часа ночи?! Заслуженное возмездие обведет глаза синеньким!
Теперь попробуй доказать исключительность, постреливая остальных. Тогда Справедливость прилетит к тебе кованым армейским сапогом и статьей Уголовного Кодекса. Согласен?
Вот и здесь похожая ситуация. Если просто думал, что самый-самый, то тебя всего-то пожурят! Ну, направят на какие-нибудь грязные работы в Меди…
— И в Раю нужно чистить сортиры… — тихо добавил Андрей.
— Во-во! А уж если доказывал избранность кулаками или пистолетом, тогда — welcome! — полечим в Больничке, — при последнем слове Израдец скорчил гримасу, адресованную Истинному, — Главное разобраться в нюансах, в каждой мелочи, в деталях.
— И что там в этих деталях?
— Я! — отмахнулся Израдец.
— Ну, хорошо, будем считать, что убедили. Но объясните, почему картина мироустройства, описанная в священных книгах, отличается от того, что я вижу?
— Не верно. Нет почти отличий, Нюансы есть, многообразье форм…— Ну, как же нет, когда есть! Нигде я не читал про Медь и Золото, а они…
— А что ты «читал»? Что знаешь? — Израдец поднял брови.
— Ну…
— Гну! Скажу тебе, что в паре площадей отсюда Медный Мир и остальные называют совсем иначе. Пройди еще дальше, и услышишь новые термины. Жаргоны это все. Местные. Это все слова, понимаешь? Слова. А суть…
— Да, понял я суть! Меня удивляет, что терминология и детали разнятся. Почему нельзя прийти к общему, если…
— О! — почти простонал Израдец, — Сейчас меня начнут во всем обвинять!
— Смотри, как начал извиваться шулер! — улыбнулся Истинный, — Задел ты за живое Израдца. Действительно же, есть вина Больнички В картине искажения Миров. Не получилось сделать всех благими, Для злых потребовался Мир-тюрьма. Чтобы стократ усилить Справедливость, Желаньем Автора учреждено Ничто. А Оловянный Мир — другим питанье, И каждый заинтересован в вас. Поэтому от времени начала, Идет за новых жителей борьба. И из Больнички лезет зло и кривда, Желая совратить побольше душ, Чтоб после смерти к ним попали люди — Пополнили ужасный из Миров. Пытались в Олове рассказывать мы правду, но возникали парни Израдца, И извращали сказанное нами, Сознанье перепутав у людей.— К твоему сведению, я лично тут не причем! — вставил демон.
— Я твое имя — если это имя! — Назвал для образа, не более того.— Верю, верю.
— Так вот, мы говорили людям Правду, А представители Больнички — врали вам. Мы снова доносили свои мысли, Но из Ничто не иссякала ложь! Устали люди, перестали верить, И нам, несущим Правду и Добро, И представителям Больнички окаянной. Запутались и онемели мы… И— Помню, помню, — улыбнулся Израдец, — А ты и тогда уже был лысый!
— Так вот, смогли низвергнуть Савриила, Но подлое учение его, Не просто вывести из оловянных мыслей. Мы стали действовать — опять пошли в народ. Теперь мы поступали аккуратно, И больше не рубили сгоряча. Мы трансформировали веры оловянных, Внедряя главные законы бытия. И пусть немного разные догматы, Пускай традиций разных миллион — От этого разнообразней люди, От этого разнообразней Мир.— Почему нельзя еще раз прийти и рассказать?
— Оставь религии в покое — мир прекрасен! Ликуй, что можешь помогать друзьям. А Вера — дело личное, родное Согласие меж Богом и людьми.— Как же так? Столько народа погибло в религиозных войнах, а вы… Ну, сделали бы что-нибудь, чтобы ни воевали люди друг с другом, споря, чья религия круче!
— Вы бы воевали из-за того, чей цвет кожи лучше. Чьи глаза круглее. Или чьи трусы симпатичнее. Найти повод набить друг другу морды, вы всегда умеете. Уважаю!
— К тому же, очень странные вы люди, Смена конфессий оловянных — это кровь! Штыком, дубиной или револьвером, Но непременно главное — война! Обряды же совсем не бесполезны. В них море энергетики людской! За столько лет, от каждого по капле, Скопились силы мощных величин. Любой обряд, направленный на радость, На счастье, Справедливость и Добро, Есть мощное подспорье оловянным. Традиций этих потерять нельзя! Поэтому, прости, не прав ты в корне, Когда сказал: Религии все ложь. Как раз могу я доказать другое: Религии, все до одной правы! Конечно, кроме тех… от Савриила.Алексей все больше убеждался, что его попутчики знают далеко не все. Конечно, куда больше его самого, но все же в чем-то главном, основном — так же как и у оловянных — у них присутствует не знание, а вера. Вера в то, что где-то существует «Олимп», что он может… или чего-то не может. Вера в некие идеалы, правила. Видимо и им не доверяют всего. Каждому свой удел, свой уровень допуска.
— Верно мыслишь, — хмыкнул демон.
— Нет! Не совсем ты верно понял, что являет… — начал было возражать Андрей.