Протозанщики. Дилогия
Шрифт:
Неожиданно все трое нанесли удары по Харалугам. Даже вблизи было непонятно, что произошло: маленькие, едва достигающие колен монстров люди, своими крошечными кулачками ударили в огромные тела чудищ. Но Харалуги не устояли! Все три громадные фигуры отлетели на несколько метров назад, врезавшись в ряды своих подчиненных, давя их.
Остальные генералы злобно засвистели. Солдаты Израдца, выдав бешенные хрипы, двинулись вперед.
— Верните! — продолжал громыхать демон.
— Попробуй-ка, возьми! — заявил Михаил, поигрывая расщепленным дубьем.
— Отнять монету! —
Но воины Ничто не выполнили приказ. Что-то или кто-то сковал их движения, заставив окаменеть. И Харалуги, и солдаты, и даже раненная Вероника, стояли изваяниями, не в силах шевельнуться.
Воцарилась полная тишина. Послышался звук шагов… По Херсонесу медленно шествовала Кася. Лицо светилось легким серебристым мерцанием. Локоны волос развивались на ветру. Глаза сверкали чарующей лазурью и ясной неземной мудростью. Рука поднята, какой-то неизвестной силой останавливая демонов.
Подходить гостья не стала — замерла в отдалении.
— Что ей здесь надо? — дрожащим от страха голосом произнес Израдец, — Эй…
Договорить демон не успел. Кася подняла вторую руку, раздался тонкий, пронзительный звон, и купол разлетелся миллиардами искр. Солнце ворвалось в Херсонес, обжигая демонов светом. Ароматный, морской ветер влетел в святые руины, разгоняя зловоние чуждых Миров. Теперь стало светло. Теперь хорошо! Девушка исчезла…
— Защита, созданная для объединенья, Уходит при крушении союза! — заметил Андрей, — Здесь больше нету представительств наших. Через минуту всем нам по домам. Простимся, протозанщики, простимся!— Наглец ты, Леха, — произнес Израдец, исчезающий вместе со своей армией, — За то, что выкрал монету — вернешься не в тот дом, в который собираешься. Обойдешься без шикарного коттеджа!
— И что? — отмахнулся Волна от демона, — Это все? Все вернутся назад и будут жить как прежде?
— Уже ничто не будет, как бывало, Миры меняются, я это ощутил…— и Андрей исчез, словно растаял, оставив ненадолго в воздухе полупрозрачный силуэт.
Алексей оглянулся. Друзья и враги, один за другим, таяли, перемещались. Куда ему? Что сказал Израдец? Вероника… вот же!..
Он твердо знал одно — все происходящее от него уже не зависит. Стоит расслабиться и подождать.
По морю шли военные корабли. По улицам бродили толпы горожан, размахивая флагами. «Снова митинг?» — подумал Алексей, но слишком одухотворенными были лица людей для обычного шествия. Кое-где виднелись военные на странных незнакомых автомобилях. Появлялась бронетехника, вертолеты. Все это не вызывало у людей страха или отторжения, наоборот, севастопольцы приветствовали солдат! «Что тут происходит?» — запутался Волна, но в этот момент картинка расплылась, закрутилась. Пришло время перемещаться…
— Твою-то мать! — произнес Алексей, когда окружающая
Книга 2
Марш оловянных
«Зло не может позволить себе роскоши быть побежденным; Добро — может».
Часть I
Интервенция недееспособных
1
— Ну, почему… почему все несут мне апельсины? — пробурчал Алексей, известный друзьям под детским прозвищем Волна.
— Не знал, чего принести, — растерянно пожал плечами Рустам, — Извини…
— Мяса! Я хочу мяса!
— Как мама? — поинтересовался приятель.
— Странно… Словно и не было… А то, что было… — Волна запутался в словах и счел за лучшее смолкнуть.
С тех пор, как Алексей очнулся в больничной палате, мысли постоянно возвращались к недавним происшествиям. Бред, сложившийся в фантастическую историю, легко объяснялся травмой головы. Скорее всего, так и было — сотрясение нарисовало забавные картины, и галлюцинации детально запомнились.
Можно, конечно, спросить у Рустама — вот он, рядом. Можно поинтересоваться у третьего приятеля — Антипа. Можно… но стоит ли давать друзьям лишний повод посмеяться над собой? Да и что спрашивать? «Правда, что я недавно умер и попал на тот свет? Правда, что устроил там бунт, а потом вместе с чертями и „братками“ воевал за Добро и Справедливость?». Вот, где бред-то!
Волна улыбнулся, представив оторопелые лица друзей. Растерянность быстро испарится, и ей на смену придет обидный хохот. Это Волна знал точно — за столько лет он изучил характеры и тихого, застенчивого Рустама, и буйного, веселого бандита Антипа.
— Ну, как тут наш больной? — в палату вошел пожилой доктор.
— Нормально! Пора и домой.
— Нет, домой рановато. Необходимо еще понаблюдать за Вашим состоянием. А Вас что-то не устраивает?
— Апельсины, доктор! Меня не устраивают апельсины.
— Что?!
— Не обращайте внимания, — отмахнулся больной.
Доктор, проведя осмотр, вышел из палаты, и Волна снова остался наедине с Рустамом. Разговор не клеился. Молчание, взгляды и бесконечные размышления. Наконец приятель поднялся на ноги, собираясь уходить.
— Ладно, — сочувственно произнес Рустам, — Пойду я. Ты тут пока отдыхай, лечись… — друг вздохнул полную грудью и выскочил из палаты.
Вместо успокоения накатила злость. Таблетки, призванные обеспечить покой, выброшены в безмолвную ночь окна. Заставляя ворочаться, напала бессонница, разливаясь чернильными пятнами под глазами. Недавняя травма стучала в висках молотками, щелкала в ушах оглушающим пульсом.
На рассвете Алексей сбежал из больницы, бросив в тумбочке проклятые апельсины.