Протозанщики. Дилогия
Шрифт:
— А что признает это ваше сообщество? — продолжал настаивать бандит.
— Официально считается, что интересующие вас галлюцинации — маловероятны, но возможны путем воздействия на группу людей, — со вздохом повторил психиатр, — То есть, некто один, управляющий процессом, наводит на определенные мысли. Под воздействием — психологическим или химическим — могут появиться синхронные видения. А по-другому, без воздействия… без пастуха… если сто человек примут некий препарат, то и увидеть должны сто разных галлюцинаций.
Вы поймите, психиатрия — не математика.
— Ясно, — выдохнул Алексей.
— Да ни фига не ясно, — пробурчал Рустам.
— В любом случае, спасибо Сергею Ростиславовичу за информацию. Давайте его отпустим. Спасибо!
— Не за что, — отозвался специалист, — А можно вернуть…
— Ах, ну да, паспорт! — ударил себя в лоб Антип, — Держите! Благодарность внутри.
— Ты, что, забрал у человека паспорт? — гневно начал Рустам, когда дверь за врачом захлопнулась.
— Ага, — весело отозвался бандит, — А он идти не хотел.
— Жизнь ничему тебя не учит?!!
— Ой, меня все время кто чему-то пытается научить. Безрезультатно! Сейчас, погоди, вспомню, — и задумавшись на мгновение, Антип произнес:
Рыдала школа, ВУЗы ныли крокодилом, Стремились воспитать отец и мать, Но если жизнь решил прожить дебилом, Тебе никто не сможет помешать!— Самокритично, — грустно усмехнулся Рустам.
— Получается, что не один я что-то видел? Это не было бредом? Это… — в ужасе произнес Волна.
— Да, — тихо ответил Антип, — Мы с Рустамом, проснувшись в своих кроватях, помним какой-то странный сон… Но помним хорошо и… одно и тоже… Как ты умер, как…
Разговор прервался звуком дверного звонка. Кто-то настойчиво вдавил кнопку, требуя хозяина. Антип, чертыхаясь, отправился открывать, а Волна и Рустам, боясь смотреть в глаза друг другу, поплелись следом. На пороге стоял мальчишка лет пяти в длинной, затасканной куртке. Хитрые глазки скользнули по Анти-поэту, пробежались по приятелям. Маленькие ручонки протянули большую, нескладную коробку печенья.
— Дяденька, — пропищал мальчуган, — Купите печение. Сами пекли, всем интернатом. Хотим заработать на компьютерный класс.
— Иди ты, не до тебя, — отмахнулся Антип, стараясь закрыть дверь.
— Ну, дяденька-а-а, — не отставал малец, нагло вставив ступню в дверной проем.
— Ну, сколько стоят твои козинаки? — вздохнул Анти-поэт, ослабляя напор на дверь.
— Это не козинаки, дяденька, а безе! — паренек шустро проскользнул в квартиру.
— Сколько?
— Двести сорок пять тысяч, дяденька!
— Я сейчас за ухо возьму и… — начал заводиться Антип.
— А ты, дяденька, не будь козлом и тебе это зачтется, — взрослым басом произнес мальчишка, нахально шествуя по коридору, — Так, кажется, ваши скудные умишки придумали?
— Беспроторица?!! — хором вскрикнули друзья.
Паренек по-хозяйски прошел в комнату, с любопытством осматривая дорогой, но безвкусный
— Как понимаете, я тут не ради печенья…
— Как? Безе не будет? — попытался сострить Антип.
— Если мы правильно сопоставили прошедшее у вас и нас время, то соскучиться вы еще не успели, — проговорил Золотистый Воин, — У вас прошло несколько дней, в то время как у нас уже несколько лет.
— Ничего себе! — вскрикнул Рустам.
Разница во времени достигла колоссальных значений: пока друзья ломали голову, не причудилось ли им путешествие на «тот свет», в Меди пережили без малого семь сложных лет. Важные события и происшествия круто изменили существование медных протозанщиков.
Андрея назначили исполняющим обязанности Наместника. Михаил возглавил стражу, роль которой, как и планировал Истинный, взяли на себя казаки и ополченцы. Мир, лишенный оболочки искусственного счастья, пришлось отстраивать заново. Тяжело, часто ошибаясь, перегибая и постоянно теряя сторонников. «Олимп» не стал восстанавливать порядок, представляя бывшим бунтовщикам работать самостоятельно.
— Я всегда говорил, — продолжил представитель Беспроторицы, — Нельзя все рушить сразу! Любую систему нужно менять плавно, постепенно. Резкая смена всегда происходит через боль. И вот, так и получилось…
Раненный, истерзанный Мир пока не в состоянии дать своим обитателям счастья. Фальшивая радость ушла, но настоящая почти не вернулась — ее надо заработать, постоянно участвуя в строительстве Мира, трудясь на общее благо. К моменту, когда наступал момент ощутить немного заслуженного счастья, накапливалась такая усталость, что в окружающем Мире не виделось ничего позитивного.
Ложная любовь испарилась, но вместе в ней исчезла и доступность, легкость получения партнера. Теперь приходилось искать свою половинку, по оловянному добиваясь чувств. Люди недовольны, часто озлобленны, а таких не забирают в Высшие Миры — перемещения снова не осуществляются.
— И ты пришел пожаловаться нам, что у вас «трудности»? — хмыкнул Антип, — У нас это называется жизнью!
— Дослушай…
— Подожди, — прервал Рустам, — Как тебя звать-то? А то неудобно как-то…
— Меня? Зовите Русланом — так родители окрестили когда-то очень-очень давно.
— Что ж, Руслан, продолжай, — вздохнул Волна, предчувствуя, что их снова пытаются втянуть во что-то сверхъестественное.
Если бы трудности Меди сводились только к необходимости работать, Руслан не пришел бы к оловянным протозанщикам за помощью. Проблема шире: медные люди, отлученные от счастья и доступной любви, возроптали! Замена искусственной эйфории на реальный тяжелый труд многим кажется несправедливой. Бывшая жизнь во лжи Савриила вспоминается как времена спокойствия и уверенности в грядущем.