Провидец. Город мертвецов
Шрифт:
Выстрел сбил кадавра с ног, однако угодил тому в грудь. Гадина тут же вскочила на ноги и её вой гулким эхом отозвался во всей округе. Не теряя более времени, я подскочил к нему и коротко, от бедра, с силою ударил прикладом по голове. Тот свалился кулем и затих.
Агафья схватила меня за локоть и потащила прочь. Через несколько шагов мы налетели на стену, которой держались от самой аптеки, и снова к ней прилипли, да так тяжело дыша, что найти нас теперича ничего бы не стоило.
Пахом на дальнем конце квартала из кожи вон лез, только бы не допустить
— Мы на углу. За ним свернете направо.
— Знаю, — отозвалась Агафья, не утруждая себя шепотом. В голосе ее читались усталость и страх. — Нас услышали, как пить дать. Не стой на месте, увалень, уводи людей. Мы с Коленькой замыкаем.
В ночи зазвучали хриплые стоны. Черпая друг в друге силу, они стекались на шум, ведомые неутолимой жаждой плоти, и кромешная тьма нисколько им не мешала.
Мы с Агафьей рванули к перекрестку, откуда еще доносился, перекрывая мертвячий гомон, топот Пахома и других сидельцев «Мольберта». С каждой минутой они все больше отдалялись, но, по всей видимости, Агафья знала дорогу.
Как там они говорили — всего два квартала; только, очевидно, это были два самых длинных квартала на всем белом свете, а кадавры уже учуяли наш запах или вышли на след…
– Сейчас нагоним своих, - пыхтела на бегу Агафья и свернула за угол, врезавшись в стайку кадавров, что неслась навстречу.
К моему удивлению, она тут же пустила в ход свою чудо-руку, не щадя ни одной незадачливой головы, что оказывалась на её пути. Одной твари она размозжила голову о стену, другой вышибла мозги кулаком. Я же вскинул винтовку, и открыл пальбу, раз за разом щелкая скобой.
– Осторожней! — крикнула Агафья.
Не то чтобы она беспокоилась без меры, просто один из залпов прогремел рядом с ее ухом.
– Простите!
Я в сердцах дернул скобу еще разок и нажал на спусковой крючок. Винтовка глухо щелкнула и встала в задержку. Схватившись за ствол, словно дубиной, я стал крушить головы буйных мертвецов, словно переспелые тыквы.
Вдруг, какая - то не первой свежести баба повисла на моей руке и впилась гнилыми зубами в кисть не хуже той кобылы, что цапнула меня в отрочестве. Ужас, с родни тому, что посетил меня, когда я впервые услышал надтреснутый мертвенный клекот, завладел мной. Следом, механический кулак обрушился на хрупкую и облезлую голову этой гадины, и та безвольным уже трупом сползла на мокрую землю.
– Держитесь!
– послышалось в ночи.
– Сейчас шарахнет!
Чудовищная пушка уже гудела в полную мощь. Едва рванула звуковая мина, я одной рукой обхватил свою голову, а другой — голову Агафьи, поскольку та не могла прикрыть оба уха сразу. Вторым же ухом я прижался к ее плечу.
Ударная волна повалила нас на мостовую. Так мы и лежали, прижавшись друг к дружке, пока мир вокруг шатало и трясло. Все руки, что с жадностью тянулись к нам, точно сдуло, и когда от разряда осталось трепещущее воспоминание, зависшее в
Мы кое-как обосновались на дрожащих ногах. Я, как и в прошлый раз, напрочь утратил чувство направления, но Агафья все-таки сказала:
— Нам сюда!
Тут раздался треск, и грязную, запруженную телами улицу осветила вспышка красно-белого света, едва всех не ослепив.
– Теперь нам потемки ни к чему, правда?
– хохотнул Пахом, подлетев к нам. В руке его шипел сигнальный факел.
– Живы, здоровы?
– Кто ж его знает, - ответила Агафья.
– Хорошо. Тогда тикаем отсюда. До Хранилища всего ничего осталось.
Через минут эдак пять бега трусцой, я увидел вход в подземелье. У подножия лестницы, уставленной по бокам грязными мешками с песком, ярко горел прямоугольник желтого света. Опираясь для равновесия на мешки, я стал спускаться, однако первой шла Агафья, и с рукой у нее что-то не ладилось. Даже в полумраке, даже в лихорадочной спешке нетрудно было заметить, что механика истекает жидкостью, не говоря уж о странном тиканье.
Моя же собственная рука пульсировала, и при мысли о том, что перчатку придется снять, меня пробирала дрожь, словно девицу на выданье. Если перчатка прокушена насквозь, то времени у меня осталось мало.
Глава 24
«Руска Рома» отвалилась от башни со всей грацией бройлера, и ухнувший заодно с ней вниз желудок Насти исторг из себя порцию рвоты. Удержав ее во рту, она сделала героический глоток, от которого заслезилось в глазах, и еще крепче вцепилась в строп, хотя и без всякой пользы — разве что было на чем болтаться.
Дирижабль зарылся носом, подскочил и на предельной скорости понесся над затопленными бродячими мертвецами улицами.
— С правого борта атакуют! — проорал Бартош.
— Маневр уклонения! — скомандовал Анхель.
С силой за что-то потянув, он опустил с потолка установку с рядом трапециевидных рычагов. Затем рванул один из них, и водородные баллоны отозвались пронзительным гулом, переходящим в визг.
— У нас перегрев! — крикнул помощник.
— Ну и пусть, — отмахнулся капитан.
Сквозь лобовое стекло, полуовалом обегавшее кабину, Настя разглядела кошмарный призрак другого дирижабля — поменьше этого, но ненамного, — на всех парах несущийся на «Руска Рому».
— Вверх уйдут, — буркнул Бартош. — Уйдут, никуда не денутся.
— Не уходят! — рявкнул Анхель.
– Будь проклята эта посудина! Эти двигатели никак не...
Оборвав объяснения на полуслове, капитан саданул локтем по рубильнику толщиной с его кулак.
«Руска Рома» скакнула ввысь, будто перепуганная лань, а все ее содержимое, не исключая экипаж, качнуло назад, потом вбок и вверх; и все же полностью избежать столкновения не удалось — второй корабль налетел на них. С ужасающим скрежетом металла и стоном рвущейся материи огромные машины сцепились корпусами, но через несколько секунд дирижабль выровнялся и готов уже был ускользнуть.