Провинциальный фотограф
Шрифт:
Отыскав едва приметную тропинку среди кустов, он повел Марту к темневшим скалам. Тропинка петляла среди деревьев, забираясь все круче и круче. Из-под подошв осыпались мелкие камешки, женщина часто останавливалась, прижимала руку к груди и переводила дыхание, но он не давал ей задерживаться – небо уже заметно посветлело: скоро взойдет солнце.
Рассвет застал их на вершине маленького перевала. С одной стороны внизу ниткой тянулась железная дорога, а с другой начинались поросшие лесом отроги гор без малейшего признака близкого жилья человека. Бросив последний взгляд назад, Кривцов
Только достаточно углубившись в лес, он наконец решился сделать короткий привал. Женщина повалилась на траву, усыпанную прошлогодней, порыжелой хвоей и блаженно вытянувшись, закрыла глаза. Владимир устроился рядом. Уставившись в небо, видневшееся в промежутках между кронами деревьев, он подумал, что у них нет ни капли воды, нет никакой пищи, а блуждание по горам и лесам быстро отнимает силы, которые совершенно нечем восстановить.
Словно подслушав его мысли, Марта открыла глаза:
– Я хочу есть.
– Придется потерпеть, сударыня. Могу предложить только глоток коньяка из моей заветной фляжечки. Да и то, стоило бы поберечь спиртное на непредвиденный случай. Вздремните и отправимся дальше.
Он ожидал, что женщина, по свойственной ей привычке, начнет язвить, но она ничего не ответила, положила голову на ладонь и отвернулась: усталость и бессонная ночь брали свое.
Через два часа поднялись и снова пошли, упрямо пробираясь к востоку и потихоньку поднимаясь все выше и выше в горы. У быстрого веселого ручейка, бежавшего по камням, они напились и умылись, промыли царапины и продолжили путь, ощущая в желудках тяжелую, тянущую голодную пустоту. Солнце незаметно перевалило за полдень, на небосклоне появились лохматые тучки и фотограф озабоченно поглядывал на них, боясь, что к вечеру может натянуть дождя. Куда тогда им прятаться, под дерево? А если ливанет так, что разом промочит до нитки? Конечно, у него есть спички, но много ли толку от сырых сучьев и не выдаст ли их костер? Сплошные проблемы.
– Давайте немного передохнем.
Кривцов оглянулся. Марта села в тени старой липы, прислонившись спиной к корявому стволу. Похоже, она действительно совершенно выдохлась и пока не наберется сил, ни за что не стронется с места. Сейчас бы похлебать горячего супчика, как в той словацкой харчевне.
Сглотнув набежавшую голодную слюну, Владимир снял шляпу и вытер платком взмокший лоб – парит, точно пойдет дождь. Если не к вечеру, то ночью наверняка. Пожалуй, когда на дороге попадется селение или хижина пастухов, надо пойти к людям, купить провизии и расспросить, в каких местах они очутились. Естественно, пойдет он один, а Марта подождет в лесу. Так надежнее.
Неожиданно его внимание привлекли до боли знакомые звуки – где-то неподалеку, переступая копытами по мягкой земле и легонько позванивая уздой, паслась лошадь!
Подняв голову, Кривцов прислушался. Да, он не мог ошибиться! Все его детство и юность, проведенные в казачьей станицей служба в кавалерийских частях приучили ухо сразу же безошибочно распознавать любой звук, свидетельствующий о том, что рядом находится лошадь.
– Кто там ходит? – испуганно вздрогнув, спросила Марта. Значит, она тоже услышала и ему не почудилось?
– Я посмотрю, – фотограф крадучись направился к кустам, откуда доносилось позвякивание и фырканье.
Осторожно раздвинув ветви, он увидел чалую кобылу под седлом. Настороженно кося влажным фиолетовым глазом, она щипала траву, волоча за собой поводья. Седло съехало на бок, одно стремя оборвано, на шерсти животного видны засохшие темные пятна. Кровь всадника? Лошадь не крестьянская, а строевая, кавалерийская, приученная ходить под седлом. Но где ее хозяин? Может быть, лучше убраться отсюда пока не поздно?
С другой стороны – лошадь это прекрасно! Просто подарок. судьбы. Поймать ее, поглядеть, что лежит в седельных сумках, сесть верхом, посадить перед собой женщину и скакать вперед. До вечера вполне можно успеть отмахать верст десять – пятнадцать. Решившись, Кривцов начал потихоньку выходить на полянку, чмокая губами и протягивая руку, стараясь приманить лошадку и схватить ее за узду. Эх, сейчас бы хоть кусочек хлеба!
Кобыла настороженно подняла голову и на мгновенье застыла. В этот момент Владимир прыгнул вперед и упал на поводья. Лошадь рванулась, но поздно – он уже успел намотать на руку повод и привычным приемом бывалого наездника заставил кобылку завертеться на месте и замереть.
– Ну, ну, не балуй, – похлопывая ее по грязной, давно не знавшей скребницы шее, приговаривал Кривцов. – Ишь, норовистая.
Едва он дотронулся до луки седла, как кобыла опять затанцевала, сильно рванув повод. «Спина сбита», – понял фотограф. Надо снять седло и поглядеть. Привязав поводья к ветке кустарника, он распустил подпругу и снял седло, опустив его на землю. Но тут, словно испугавшись чего-то, лошадь снова рванулась, оборвала повод и умчалась в лес, вызвав долго не умолкавший птичий гвалт.
– А, чтоб тебя! – не сумев скрыть досады, сплюнул Владимир. Однако, делать нечего: второй раз поймать кобылку вряд ли удастся. И он занялся седлом.
На нем тоже виднелись засохшие пятна крови – сильно побуревшие, старые, видно всадника спешили не один день назад. Само седло австрийского образца, потертое, далеко не новенькое. В одной сумке нашлось немного сухарей и маленький полотняный мешочек с крупной серой солью, завернутый в широкое солдатское полотенце с неясным черным штампом армейского имущества. В другой оказалась пара новых байковых портянок и несколько обойм винтовочных патронов. Взяв сухари и соль, Кривцов забросил седло подальше в куста и вернулся к ожидавшей его Марте.
– Вот и обед, – отсыпав большую часть сухарей в ее подставленные ладони, невесело усмехнулся он. – Ешьте и пойдем.
– Там был конь? – хрустя сухарем, полуутвердительно спросила женщина. – Вы его отпустили? Зачем?
– Убежал, – отправляя в рот оставшиеся крошки, нехотя признался Владимир.
– Откуда здесь конь?
– Это я сам хотел бы узнать. В сумке нашлись сухари и патроны, а седло было в крови. Вряд ли кобыла бродит здесь со времени боев, поэтому лучше нам не задерживаться…