Провинциальный комиссариат

— Стиинэ, — сказал Робин, — Не помню, как по справочнику, но на языке хэль это называется "стиинэ". Эффект, производимый локальным сжатием реальности, когда родственные между собой элементы концентрируются вокруг одной персоны. Вполне естественное явление. Иногда шумит в голове от того, что на солнце повышенная активность, иногда чувствуешь себя выжатым потому что скакнуло атмосферное давление, а иногда начинаешь везде натыкаться на одно и то же, как будто мир тебе старается на что-то намекнуть.

Он катал в ладонях картонный стакан с чаем и смотрел поверх плеча Бригиты. Потом перевёл взгляд на её лицо. Глаза у него двигались

несинхронно — правый, зелёный, немного запаздывал, на полсекунды отставая от левого, коричнево-жёлтого. Бригита озадаченно поморщилась:

— Никогда о таком не слышала.

— Разумеется, не слышала. Такого на курсах не рассказывают. Это из дебрей фундаментальной науки — бирюльки, к которые играют узкие специалисты. На прикладную область оно никак не влияет.

— Искажение реальности? Не влияет?

— Я, наверное, не вполне точно выразился. Слышала, как говорят: если ты не можешь за пять минут объяснить семилетнему ребёнку, чем занимаешься — значит, ты профнепригоден? Я, очевидно, профнепригоден, — Робин улыбнулся прокуренными крупными зубами.

Бригита смущённо ответила на улыбку. Рядом с Робином она чувствовала себя неуютно. Может, из-за того, что он так просто и дружелюбно с ней держался, хотя был втрое старше и знал её меньше двух недель. Может, из-за того, что выглядел он не как полицейский, а скорее как бродяга. Спутаные седые волосы до плеч, в которые вплетены деревянные бусины — разноцветные, но тусклые и потёртые. Заострившиеся, словно от недоедания, скулы, подчёркнутые большим горбатым носом. Тёмная, будто немытая, кожа, жёлтые от табака пальцы. А может, просто потому, что он был хэль. Первый и пока единственный из тех, с кем Бригите доводилось разговаривать. К последнему, впрочем, стоит начать привыкать — здесь, на западе, хэль встречаются чаще.

— Ладно! — Робин отставил стакан и хлопнул в ладоши, — Начнём сначала. На объективную реальность стиинэ не влияет. Только на субъективную. Образно говоря, список элементов реальности, которые ты воспринимаешь, некоторым образом сортируется. И сходные элементы оказываются рядом. Поэтому, когда ты видишь один, ты сразу замечаешь рядом и другие похожие. Так понятнее?

— Наверное. Мне больше интересно не как это работает, а что с этим делать.

— Ничего, — Робин улыбнулся ещё шире, — Просто переждать, как скачок давления или магнитную бурю. Хотя тебе может казаться, что мир пытается тебе на что-то намекнуть, на самом деле это не так. Видеть знаки в стиинэ — всё равно, что пытаться искать их в том, каким строем пролетели птицы. Или как легли листики чая, когда стакан допит. Явления одного порядка.

Это было сорок минут назад, в пустой столовке на первом этаже комиссариата. Сейчас Бригита сидела и думала о случайных совпадениях. О том самом, что преследовало её сегодня с утра. О совпадениях жарко спорили две безвкусно одетые попутчицы в трамвае, когда она ехала на работу. Совпадения обсуждали патрульные на пересменке, наперебой вспоминая, кому когда сильнее повезло или не повезло. На утренней летучке Кир, объявив, что по новому расписанию им теперь полагается два пистолета на троих, первый сразу протянул Бригите со словами "Один точно тебе — а то случаи-то разные бывают". После этого они долго спорили с Робином, кому из них достанется второй — каждый настаивал, что сидит в кабинете куда больше, и потому ему ствол точно не нужен. А Бригита перебирала стопку ориентировок на разыскиваемых преступников — ритуал, который повторялся каждое утро — и почти сразу заметила, что в этот раз они будучи случайно перемешанными, выстроились строго по алфавиту, за исключением буквы "Я", которая вылезла в самый верх.

Она сидела неподвижно и почти не слышала шум кафе вокруг. Хоть обеденный перерыв был всего ничего, она уже на третий день работы поняла, что лучше поесть торопливо, но вкусно,

потратив пятнадцать минут на дорогу туда-обратно, чем без спешки давиться комковатым серым пюре и пережаренными котлетами в столовой. Она почти не смотрела на газету перед собой — тем более, что успела её прочитать, пока несли суп. Торжественное открытие скоростного железнодорожного маршрута в Альтапакии, продолжаются поиски пропавшего накануне военно-транспортного самолёта в северных отрогах Кименского хребта. Ненужные новости далёких стран, совершенно неважные на фоне того, что она видела сейчас.

Она думала о том, кто из троих вызывает у неё сейчас наибольшую злость и досаду. Робин, столь уверенно утверждавший, что это его треклятое хэльское стиинэ не влияет на объективную реальность? Кир, всучивший ей оружие "на всякий случай" и настоявший потом, чтобы она не забыла получить в оружейке патроны? Или Дерек Янг, единственный разыскиваемый преступник на букву "Я", который утром оказался наверху стопки ориентировок? Дерек Янг, политический террорист, ветеран нескольких горячих точек. Вероятнее всего, вооружённый и определённо очень опасный. Сидящий прямо сейчас за соседним столиком.

Колёсики в мозгах Бригиты вращались с бешеной скоростью. Казалось, мир вокруг замер. Цвет волос и глаз не совпадал с ориентировкой — но это вещи, которые легко поменять. Лицо определённо шире и круглее, чем на фото — кажется, террорист в бегах неплохо питается и забросил физические упражнения. На беглый взгляд его не узнать, но человек, наученный смотреть в первую очередь на форму черепа, которую невозможно поменять никакими операциями, без труда поймёт, кто перед ним. Если, конечно, будет помнить. Бригита часами перебирала ориентировки потому, что пока для неё, как для новенькой, работы почти не было. Более занятой полицейский или таможенник, обращает на такое меньше внимания. Те, кто в розыске давно, как Янг, уже успевают ему примелькаться и вытесняются в дальние уголки памяти более свежими заботами. Хаппро — городок небольшой, но приезжих здесь много. Море рядом, живописная гора, название которой Бригита так пока и не запомнила, старый замок, ещё несколько достопримечательностей. Достаточно известных, чтобы чужаки не вызывали в городе удивления, но недостаточно известных, чтобы превратить его в туристический центр. А ещё тут много лодок и катеров. А в нескольких десятках миль — острова, в лабиринте которых, говорят, путаются иногда даже местные рыбаки. А за островами — граница. Сунуть любому из владельцев катера пачку денег или нож в лицо — и никто тебя не сможет ни перехватить, ни задержать.

Никто.

Кроме двадцатидвухлетнего младшего следователя Бригиты Лин, которая сейчас изо всех сил пытается вспомнить, дослан ли у неё патрон в ствол пистолета. Потому что, наверное, придётся стрелять. Оружия, просто направленного на него, тем более щуплой девчонкой, Янг не испугается. Он, говоря по совести, таких, как Бригита, на завтрак ест. Так что придётся стрелять. И тут было две проблемы. Во-первых, Бригита не помнила, дослан ли патрон. Во-вторых, она была совсем не уверена, что сможет выстрелить в человека.

Янг кинул на столик пригоршню монет, встал и направился к выходу. Бригита отчётливо понимала, что если он сейчас уйдёт — это навсегда. И что она должна не дать ему уйти. Она боялась, что запутается в застёжке кобуры, но тёплый от её тела Д-4 скользнул в ладонь, как живой. По инструкции следовало представиться и крикнуть "Вы арестованы!" Бригита не была уверена, что это хорошая идея — впрочем, горло у неё всё равно перехватило так, что она, кажется, не смогла бы издать ни звука. Она поднялась из-за столика, направила ствол точно между лопаток удаляющейся спины и свободной рукой дёрнула затвор. Вылетел цилиндрик патрона — значит, всё же был дослан. Начала выбирать мёртвый ход спускового крючка — и остановилась. Потому что в прицеле был живой человек.