Провокатор

Валяев Сергей

От трудной творческой работы меня, Автора, отвлекает жена, которая мне вовсе не жена, но считается женой, что не имеет принципиального значения.

– Все пишешь?
– спрашивает, поглаживая уже объемный живот.

– Пишу, - тоже поглаживаю ее уже объемный живот.

– И что пишешь?

– Две, - отвечаю, - вещички. Первая - о хвором малом, вторая - о хвором обществе.

– А ты уверен, что это надо народу?

– Я пишу для себя, - гордо отвечаю.

– А кто нас будет кормить?

– Кого -

нас?

– Меня и ее, - показывает на живот.

– А может, там мальчик?

– Там девочка.

– Нет, мальчик.

– Тогда пошли в женскую консультацию, - предлагает жена.
– Ты больше моего хочешь узнать, кто живет...

Делать нечего: я складываю машинописные странички в папку и кидаю ее на подоконник. Как говорится, жизнь диктует свои условия. И мы с женой отправляемся узнавать, кто собирается посетить этот неполноценный мир.

В х-фокусе объектива - планета Земля.

На околоземной орбите - спутник-разведчик. Он ведет секретную съемку. Средний план: в ночной степи пылает Химзавод. Его окружают пожарные машины и боевая техника. К звездам клубится пышный дым, похожий на жабо, сдавливающее выю обновляющемуся евроазиатскому государству.

...Сквозь дымовую завесу бежали бойцы в химзащите, волокли упирающегося ногами Загоруйко В.В. За ними следовала героическая Виктория со слезящимися от едких газов глазами.

У проходной находился бронетранспортер командования. Бойцы осторожно опустили рядом с ним протестующее тело гражданского. Тот было попытался снова совершить новый подвиг, да силы покинули его. Лежал, как младенец в люльке, такой беспомощный, такой жалкий...

– Виктор Викторович! Вот водичка, - хлопотала Виктория. Пейте-пейте.

Скрипя тормозами, подкатило директорское авто. Толстый и грузный руководитель химического производства, выбравшись из салона, обратился к солдатам:

– Где главный, сынки? Генерал где?
– Но, увидав угоревшего Загоруйко, остолбенел. После чего, чернея от гнева, затопал ногами.
– Я запретил здесь быть тебе, экспериментатор! Я тебя, сукин сын, под суд!..
– Рвал на себе удавку галстука.
– Упеку в тюрягу!..

Виктория медленно поднялась с корточек и, выставив вперед юннатское плечо, срывающимся голосом приказала:

– Не сметь! Кричать на Виктора Викторовича! Если бы не он... Он герой!
– Прекрасный взгляд плачущих от ядовитых испарений глаз испепелял. А вы?.. К шапочному разбору, да?!

– Что за крик, а драки нет?
– подходил генерал с сединой на висках это был хороший генерал, который умел не терять присутствие духа в самых сложных ситуациях.

Директор живо подхватил его за локоток, и они, высокопоставленные чины, отошли в сторонку. Химзавод, будто раненый зверь, продолжал сражаться за свою жизнь, но был уже на последнем издыхании. Девушка, вновь присев, наложила мокрую тряпку на гениальный лоб Загоруйко.

– Зачем вы так?
– тихо

вопросил он.
– Акакий Акакиевич за меня боролся... с консерваторами от науки.

– И все равно... и все равно, - растерянно проговорила Виктория.
– Не позволю, чтобы с вами таким тоном...
– И более твердо: - Никому больше не позволю!

И посмотрела таким самоотверженным, таким любящим и оздоровительным взглядом, что передовой химик ощутил в себе новые химико-биологические процессы, оживляющие его потравленную жизнью и работой плоть.

В этот чудный миг - чудный для двоих - раздался генеральский бас:

– Что вы мне сказки сказываете?! Кто видел собственными глазами? Похожие на памятники?.. Ха-ха! Болваны! Истуканы!..
– кричал генерал по рации.
– Майор, вы закусывали? Это бред! Действует организованная террористическая банда. И я буду действовать по законам военного времени.

– Ы-ы-ы, - промычал Загоруйко, приподнимая дрожащую руку.

– Что такое, Виктор Викторович?
– испугалась девушка.

– К-к-кепка!
– Ужас плескался в голосе ученого, рука которого указывала на чугунную чушку, валяющуюся неприкаянным метеоритом у проходной.

– Где? Что?
– оглянулась Вика.
– Вам головной убор? Голова мерзнет?

– Кепка-а-а-а!
– Истошный вопль гения завис над всем беспечным миром как дамоклов меч.

Была осень, когда меня посетил маленький, но с большими амбициями мой друг по прозвищу Бонапарт. Я его не узнал - он был в кожаном пальто и кожаной модной кепке. Я удивился.

– Ты чего?
– удивился я.
– В ЧК трудишься?

– А ты откуда знаешь?
– насторожился.

– Нетрудно догадаться, - развел руками.
– У тебя лицо лубянистое и еще кепка.

– Хорошая кепка, - проговорил Бо.
– Но дело не в ней, а в Аиде.

– А что такое?

– Собирается ехать в Эмираты.

– Борись за женщину, как за власть.

– Против миллиона нет приема.

– Ты мудр, как член правительства, - вздохнул я.
– Иди в политику, там твое место.

– Нэ, - страдал.
– Жить без нее, суки, не могу.

Его жалея, посоветовал пристрелить проклятого миллионера - ружьем, которое мне подарили в прошлой жизни.

– Интересно-интересно, - оживился Бо.
– А где оно?

– На антресолях.

– Вытащи.

– Тебе надо, тащи.

Проклиная малый рост, Бо построил пирамиду из трех табуретов и залез на них, опасно покачиваясь. Судьба берегла дурака, и он не свернул шею.

– Молодец!
– похвалил я его.
– Теперь уверен, ты достигнешь немыслимых высот!

– А то!
– самодовольно ответил Боря.
– Мал золотник, да дорог.

Я покачал головой и, разодрав чехол, извлек ополченское, густо смазанное солидолом ружье.

– Давай на тебе, брат, проверим его работу, - пошутил я.