Прожорливое время

Хартли Эндрю Джеймс

— Ради нее или ради себя?

— Наверное, нас обоих. А это имеет какое-то значение?

— Возможно, и нет, — сказала Дебора.

Томас еще никогда не слышал, чтобы она говорила так неуверенно.

— Наверное, Куми нужно вернуться к нормальной жизни.

— Для меня в ней места нет, — пробормотал Найт.

— Томас, сейчас не время жалеть себя, — заявила Дебора, обретая свою обычную уверенность. — По крайней мере, в том, что связано с Куми. Ты должен говорить и делать то, чего она от тебя ждет. Если ты считаешь, что Куми на самом деле нужно, чтобы ты к ней приехал, немедленно заканчивай разговор и спеши на

самолет. Но если ты хочешь отправиться к ней, чтобы тебе самому стало легче, желаешь чем-то занять себя, забудь об этом. У соседки моей матери дважды находили неизлечимый рак.

— Это шутка? — спросил Томас.

— В какой-то степени. Но в целом — правда Она продолжала идти вперед, потому что у нее не было времени остановиться. Женщина отказывалась это делать. Я не пытаюсь скормить тебе какой-нибудь новомодный бред о торжестве сознания над материей, Томас, но слышала, что в борьбе с раком очень важна позиция самого больного.

Найт кивнул, вздрогнув от последнего страшного слова.

— Тебя уже несколько лет не было в жизни Куми, — продолжат Дебора. — По крайней мере, в том, что касается повседневных забот, работы, обедов и сна. Если ты сейчас отправишься в Японию, это не будет нормально, а превратится в нечто серьезное.

— Даже так?..

— Я знаю, что сложная проблема действительно есть, но Куми нельзя думать об этом в таком ключе. Она должна сама со всем разобраться. Разве это не та Куми, которую ты знаешь?

Томас какое-то время колебался, потом сказал:

— Значит, ты полагаешь, что мне лучше не ездить.

— Я считаю, что Куми, вероятно, была искренней, когда сказала, что не хочет, чтобы ты был рядом с ней. Только не сейчас. Возможно, как-нибудь позже. Не принимай это на свой счет. Ты тут ни при чем.

Добравшись на автобусе до Стратфорда, Томас присоединился к сборищу шекспироведов, пьющих чай и курящих на ступенях института. Все, что угодно, лишь бы на чем-нибудь сосредоточиться. Он кивнул Тейлору Брэдли, но даже не попытался с ним заговорить. Как только участники конференции стали возвращаться в здание на одиннадцатичасовой семинар, Найт низко опустил голову и прошел внутрь, прежде чем его успели остановить.

Зал был полон, и Томас устроился в последнем ряду. Ему не было никакого дела до того, кто докладчик, и какова тема выступления. Он просто хотел занять свои мысли чем угодно, чтобы ни о чем не думать.

Как оказалось, выступала Джулия Макбрайд. Она сидела за столом в окружении своих учеников, Анджела справа, Чад слева. Секретарь, шотландка с суровым лицом и вызывающе непонятным акцентом, представила их, и молодые аспиранты, как могли, постарались скрыть свою гордость и ужас, когда перечислялись их скромные заслуги, в то время как Джулия, невозмутимо спокойная, потягивала воду из стакана. Тема семинара формулировалась так: «Новый подход к характеристике героев раннего периода Нового времени».

Томас не слушал, о чем шла речь. Время от времени его внимание привлекала какая-нибудь фраза, как правило цитата. Он понимал слова, но никак не мог уловить смысл сообщений. Доклад Чада был наименее профессиональным из трех, хотя и он оказался достаточно добротным. На примере близнецов Дромио из «Комедии ошибок» аспирант рассуждал о том, как в эпоху Возрождения или, как он предпочитал говорить, в ранний период Нового времени личность человека

формировалась его одеждой. Все же Томаса не покидало ощущение, что Чад заново изобретает колесо, заменяя глубокие познания воинственным пылом. У Анджелы это явно был дебют. Она говорила о пуговицах. Об их производстве в ту эпоху, о различных стилях, о том, как с их помощью обозначались титул и вассальная зависимость. Они служили связующим звеном между общественным и личным. Томасу хотелось смеяться, но чем дольше говорила Анджела, тем важнее становилась тема. Когда она плавно перешла к обсуждению ключевых моментов, связанных с пуговицами в пьесах, и закончила произнесенными при смерти словами Лира: «Здесь отстегнуть прошу. Благодарю вас», он уже проникся убеждением в ее правоте. Это напомнило ему то, что он всегда любил в научных исследованиях, когда какой-нибудь незаметный пустячок становился осью, вокруг которой, казалось, вращался весь сюжет, преобразовывался во что-то новое и многозначительное. На какое-то мгновение доклад Анджелы сосредоточил внимание Томаса на истории, литературе и значении человеческого тела, а не на его болезнях.

Несомненно, главным действующим лицом была Макбрайд, однако выступать следом за Анджелой оказалось нелегко, и Джулия выглядела куда более взволнованной, чем когда-либо прежде на глазах у Найта. Доклад казался достаточно основательным и был тепло встречен, однако Макбрайд, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке. Чад принял было на себя вопрос об одежде, заговорил о нарядах слуг в целом, она его раздраженно оборвала. Когда все наконец закончилось, Джулия потратила целую вечность, разбирая свои заметки, и Томас проникся уверенностью, что она просто старается избежать необходимости говорить с кем бы то ни было. Возможно, оно и к лучшему, поскольку Анджела получила возможность собрать вокруг себя толпу почитателей.

— Любопытный доклад, — услышал Найт за спиной женский голос.

Обернувшись, он увидел, что рядом с ним стоит Катрина Баркер.

«Пора спешно выкатывать новые свидетельства того, что я здесь чужой».

— Да, — выдавил Томас. — Кто мог предположить, что пуговицы дадут такой богатый материал?

Катрина Баркер начала было кивать, затем, распознав игру слов, рассмеялась.

— Замечательно, — погрозила она пальцем и поплыла через толпу подобно океанскому лайнеру.

Незаметно выскользнув из зала, Найт прошел по коридору и оказался на улице, прежде чем по-настоящему решил покинуть семинар. Колебание за входной дверью дорого ему стоило, потому что, когда он собрался вернуться обратно, дорогу ему перегородила миссис Ковингтон.

— Если вы намереваетесь присутствовать на семинаре, вам необходимо зарегистрироваться, — сказала она, выразительно растягивая слова, словно священник, читающий проповедь.

Томас молча развернулся и направился прочь, но тут кто-то последовал за ним. Это был Чад.

— Хороший доклад, — заметил Найт.

— Мог бы получиться и лучше, — пробормотал аспирант.

Он не смотрел на Томаса, поэтому у него на лице не было ни тени благодарности за комплимент.

— Не будете ждать приглашений от редакторов журналов передать им материал? — поинтересовался Томас.

— Точно, — сказал Чад. — Нет, я бегу выполнять поручения профессора Макбрайд, как и подобает моему статусу.

— Не сомневаюсь, она очень гордится вашей работой.