Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

Сумбатов Василий Александрович

13. Поп

– Смотри-ка, поп пришел, поет, Кадит над падалью господской… – Господской? Скажет тоже! Скотской!.. – Да скот-то пользу нам дает, А господа… – Пойдем-ка, взглянем, Что поп колдует там, подтянем Ему, а после – пулю в лоб… – Ну, что ж, пойдем!.. – Товарищ поп! А ты зачем сюда явился? – Да вот, о павших помолился… – Ну, помолись теперь опять И за себя, – мы расстрелять Тебя решили! – Божья воля! Знать, и моя такая доля, Чтобы безвинно… – Трах-тах-тах! – Молись теперь о господах.

14. Домой

– Эх, завей беду в веревочку Ты, солдатик молодой! Ты бросай свою винтовочку И айда домой! Дома тоже, чай, невесело, Вся работушка стоит, И зазноба нос повесила, Думает – убит!.. – Не бросай, солдат, винтовки; Что теперь в Расе – страсть! Стали баре очень ловки, Все в цари хотят попасть! – Мы не лыком шиты сами, Барам спуска не

дадим! – Пощекочем их штыками! – Всех буржуев порешим!.. – Клич уж грянул всенародный: «Пролетарии всех стран, Собирайтесь все в свободный, Во единый, дружный стан!..»

II. Дома

15. Возвращение

Как пошли наши ребята Да из армии домой, – То ль домой идут солдаты, То ль громилы на разбой? – И кокарды, и погоны По дороге растрясли, Ободрали все вагоны, Все буфеты разнесли, Да зато в мешках патроны На буржуев припасли! – Эй ты, буржуй! Дальше деньги суй! Зарывай свою казну, Прячь детишек да жену, А не то дождешься нас – Потеряешь всё зараз! – Эй, поп, уходи! До греха не доводи! Мы штыками угостим, Меткой пулей причастим! Уходи-ка ты добром И с крестом, и со Христом!..

16. «По-евангельски»

– Из домов повыгоняли Мы буржуйских баб, детей И пайков им не давали: Издыхайте поскорей! И без вас еды не стало На рабочий честный мир! Объедались вы немало, Ну, теперь спускайте жир!.. Баре бродят словно тени, Потеряв дома свои… – Ах вы сени, мои сени, Сени новые мои!..

17. Милостыня

– Послушайте… Купите шубы… Не денег – хлеба дайте мне! Ребенок болен, муж в тюрьме… – Вот дам тебе прикладом в зубы, Так будешь рванью торговать! – Иди себе околевать С своим щенком паршивым вместе! Таких, как ты, мы душ по двести На свалку возим кажду ночь… – Не проедайся! К черту! Прочь! – Не для себя прошу, ребенку… – Товарищ, пристрели бабенку!

18. Буржуйки

– Глянь-ка! Дунька-то в корсете Да в рубиновой браслете!.. – Только глаз один на нас, А другой – на Арзамас, Нос расплылся весь в лепешку, А для пасти на застежку Надо пуговиц штук пять!.. – Полно Дуньку обижать, Всё у девки в аккурате, Понапрасну не греши!.. – А скажу тебе я кстати, Больно девки хороши У буржуев, чисты, белы, Правда, что не очень смелы, Да зато нежны, ей-ей! Право, бархата нежней!.. – Ты-то их откуда знаешь, Что уж больно восхваляешь? – Ну! я парень не дурак! Дело, видишь, было так: Обыск делать мы ходили В особняк один большой, Там девчонок целый рой… Мы, понятно, согрешили, Понатешилися всласть… Лишь одна была напасть, Что родитель заступался, – Так на нас вот и бросался!.. Пристрелили мы его, А потом всё ничего Обошлось… Перевязали Мы девчонок, миловали, Целовали до зари… Что ты там ни говори, А буржуйки сладки дюже! Наши девки втрое хуже!..

19. Дунька

– Говорила тебе я, Ты не пей ханжи, свинья! Вот до чертиков напился, Да в буржуек и влюбился… Чем буржуйки хуже я? У меня – и соболя, И серебряный лорнет, И на шляпке винегрет!.. – Ну и Дунька! Право, дура! Барабанная ты шкура! Ты корява, как лопух, А они – ну прямо пух! – Ну, и мы на пухе спали! Пухом нас не удивишь!.. – Тьфу! с тобой не сговоришь! Уж на митинг опоздали!.. – Плюнь-ка ты на митинг свой! – Нынче митинг боевой, Пропустить нельзя ни слова! Мы, кажись, сегодня снова Будем Троцкого просить, Чтобы Ленина сменить!

20. На отдыхе

– Ну, на отдыхе кутнем! Хоть в Большой Театр зайдем, Пусть актеры там хоть раз Поломаются для нас. Им не всё служить буржуям, Нынче мы их замордуем! Будем семечки лузгать Да в два пальчика свистать… – Ишь! царевен представляют… И чего они гуляют? Эй, актерик, нас потешь, Хоть для виду их прирежь! – Не пойти ль теперь в Музей? Много всяких там затей: Бабы голые стоят, Как живые, целый ряд! Так бы вот штыком пырнул Али шашкой рубанул… – Что ж, пырни, коль будешь рад, Нынче воля для солдат! – Аль тюрьму проведать, что ли? Отпустить там из неволи Офицера одного… – Прислонить к стене его, Да у самых у ворот Записать его в расход! – Не пойти ли в Божий храм? Не бывал давно я там… Сердце чешется чего-то, – Ведь Страстная, брат, Суббота!.. – А тебе что за напасть! Коли хочешь видеть страсть, Так зачем в церквах толкаться? Только блох там набираться! В чрезвычайку к нам сходи, Там на страсти погляди! – Что ты, братец? грех ведь это Видно, ты совсем отпетый… Ведь теперь какие дни! Ты

в евангелье взгляни: Ведь вчера Христа распяли… – Мало в этом мне печали! Мне евангелье не суй! Сам Христос твой был буржуй, Жил всегда на всем готовом… Он своих учений словом И запрятал весь народ Под владычество господ! Уж свобода, так свобода! Бог – отрава для народа, И с твоим, гляди, Христом Вновь очутишься рабом!..

III. Кто идет?

21. В Москве

Печален вид Кремля немого, Всё жутко в сумраке ночном, Не слышно шума городского, Как не слыхать его и днем. В ущельях улиц бьется вьюга О камень стен домов-гробов, Как львица, прыгает упруго, Бросая в ночь бессильный рев. Плакатов клич со стен грозится Весь мир насильем покорить, И красных флагов рой стремится Полет кровавый с вьюгой слить. Прохожих нет. Собак бездомных – И тех не видно. В окнах тьма. С рядами окон жутко-темных Весь город мрачен, как тюрьма. Пройдет патруль с кровавым флагом, И снова всё вокруг замрет, И только Время мерным шагом Сквозь ночь уверенно идет. В Кремле заложены ворота, И над дворцом – багровый флаг, И с башни дуло пулемета Зловеще смотрит в белый мрак. А за стеною вековою Дворец огнями весь залит; Совет тиранов там судьбою России немощной вертит. Вертит, а сам дрожит всечасно, Что вдруг поднимется народ Во весь могучий рост и властно Оковы красные сорвет. Но над Москвою сон проклятья, Беды народной сон лихой, Как будто Смерть свои объятья Простерла цепко над Москвой… Патруль с опаскою блуждает В безлюдьи улиц взад-вперед, И тишина шаги считает, И эхо глухо повторяет Тревожный оклик «Кто идет?..»

22. В метель

Вскрутила прах холодный и сыпучий Метель столбом, воронкой снеговой, И смерч взвился, зыбучий, колкий, жгучий, Блестя, свистя, понесся над Москвой И, белой тьмой – искристо-мглистой тучей Всё скрыв, повис над мерзлой мостовой, И тени, вдруг возникнув из метели, К стене Кремля толпою полетели. Бросая в ночь угрозы, стоны, зовы, Взвились они зловещею толпой; Сквозь шум и свист звенят на них оковы, На лицах тень печати гробовой, В движеньях боль, и взгляды их суровы, Полны тоски и мести роковой, И через мглу, сквозь снежные туманы, На них видны зияющие раны… Они летят вокруг Кремля немого, И всё быстрей, всё яростней их лёт, В живом столбе из вихря снегового Они стучат и воют у ворот И будят страх в душе у часового… На помощь тот товарищей зовет, Чтоб отогнать крылатый рой видений Несчастных жертв кровавых преступлений… – Нечисто здесь! В ушах звенит от крика! – Молчи, болван! Метелица метет… – Не бесы ль то? Ишь, взвыли-то как дико!.. – Постой, молчи! И впрямь, там у ворот Толпа шумит… – Ой, жутко!.. – Погоди-ка! Товарищ! Эй! откликнись! Кто идет?!. – Смельчак кричит, а сам дрожит с испуга… Ха-ха-ха-ха! – в ответ хохочет вьюга… – Пропали мы! Знать, дьявол здесь играет!.. – Аминь, аминь! рассыпься! С нами Бог!.. – Метель ревет, хохочет и рыдает, Слепит глаза, порывом валит с ног, Толпа теней всё ближе подступает… Бежать уже нет сил, – уж каждый изнемог, Прижались все к стене, лицо скрывая, И ждут конца, молитвы вспоминая… Вдруг разом смолк метели рев мятежный, И воздух весь мгновенно был согрет, Повсюду лег ковер пушистый, снежный, Расцвел во мгле лучистый, нежный свет, Рождая звук, и чистый, и безбрежный, В котором пел Любви святой привет, И рой теней, что мчались в пляске вьюжной, Вдруг потонул, пропал в дали жемчужной… Рой чистых грез, волшебных, безмятежных Наполнил ночь. Вокруг, лаская взгляд, Струится свет, и полем лилий снежных Под ним блестит немых сугробов рад, И всё растет волна мелодий нежных… Весь Божий мир загадкою объят И словно ждет Господнего явленья, Святых чудес иль светопреставленья… Очнулись все… – Да что, никак светает? Ты при часах? Который час? – Второй. – Фу, черт!.. – Гляди, там чья-то тень мелькает!.. Кому еще здесь быть ночной порой? – Пальнуть в него? Ишь, смело как шагает! – Эй, кто идет? Назад, товарищ! Стой!.. – Да что он, глух? Возьми его на мушку! Лови, дружок, свинцовую игрушку!.. Блеснул огонь, но выстрел потерялся, – Его затмил лучей и звуков хор, Что всё сильней, всё ярче разрастался Со всех сторон, лаская слух и взор, И над Москвой, как риза, расстилался, Как звуковой, сверкающий ковер… Блеснул огонь, снега ясней затлелись, И стены все лучами вдруг оделись. В лучах дома, в лучах Кремля ограда, И не узнать давно знакомых мест!.. Одела мир небесная отрада, Хвала Творцу разносится окрест, – Христос идет по спящим стогнам града, Христос несет святой и страшный крест, Его чело в крови от игл терновых, И много ран на Нем зияет новых… Всё тело в них, и места нет живого, Сочится кровь, светя живым огнем, Но гнева нет в чертах Лица благого, – В нем только скорбь, страданье только в нем… Весь мир затих, готовясь слышать слово Из уст Христа, но искристым путем Безмолвно Он проходит меж домами Пятная снег кровавыми следами… Христос идет!.. Солдаты ниц упали, – Был страшен им прекрасный, скорбный Лик И кроткий взгляд, исполненный печали… Христос взглянул и головой поник, И две слезы, как звезды, засверкали, Скатившись в снег… Прошел беззвучный миг, Христос вздохнул и медленно, в молчаньи, Своим путем пошел в живом сияньи…