Прозрение. Том 1
Шрифт:
— Ну, так бейте! — взвился наследник, выскакивая из кресла. Обороне его не учили, только нападению, и он попытался напасть.
Сила тяжести начала расти безобразными рывками, словно реактор пошёл в разнос и сейчас рванёт.
Это личное ощущение. Чужак, незнакомый с устройством космических кораблей, ощутил бы сейчас тяжесть, головокружение, помутнение рассудка. Но я видел алые пятна перегретого пространства, пляску петель причинности и черноту, как при проколах.
Эберхард, наверное, тоже видел что-то своё. Он хлопал
Наследник барахтался в переплетении узлов и петель. Я ждал, не снижая, впрочем, давления.
От активных действий меня удерживала откровенная беспомощность противника. Я видел это по цвету ответной ментальной «волны», не чёрно-фиолетовой, к которой я так привык, схватываясь с тем же Локьё, а бледно-сиреневой, мутной.
Да и тяжесть наката была пока символической. Двойная сила тяжести — ещё даже не перегрузка. Для меня. Но не для щенков.
Эберхард начал задыхаться. Я ощутил, как он попятился внутренне, а внешне — юркнул в кресло, забился поглубже и вжался в него.
Добить мальчишку можно было одним ментальным движением, просто захлестнув петлёй, но я сбросил марево наката.
— Кретин недоразвитый, — злость сменилась брезгливостью. — За что ты его? Он уже тысячи пациентов спас, а ты что сделал хорошего? Кто ты такой? Кому ты нужен? Только как дерьмо под ногами путаешься! На Кьясне и так врачей не хватает, а тут ещё ты!
Я с усилием оборвал поток негатива, не хватало ещё с пацанами ругаться, и отвернулся к окну. Пейзаж меня всегда успокаивал.
Дерен был прав: это чучело слишком непредсказуемо. Выпускать его опасно для окружающих. Тут уже не воспитывать, а запирать надо. И пусть сидит.
Клетки тут не найти, да и Келли под рукой нету.
Сунуть в средний храмовый предел, где во тьме только линии Эйи? Дверь там одна, если попросить Роса засов поставить, фиг пацан выберется. А свихнётся — так и Хэд уже с ним.
Я обернулся к наследнику, прикидывая, куда мне ещё нужно сегодня попасть, и как бы исхитриться забросить его по пути в храм.
Эберхард, впечатлённый моим гневом, смотрел испуганно.
— Я же ему ничего не делал, — промямлил он. — Оно само так вышло!
— Ну да, само. Понятно, что мужик и без тебя вымотался, он же лечить привык, а не с ублюдками воевать.
— Но я не виноват, что он собою не занимался! — Оскорблённый наследник аж покраснел от злости. Ублюдок — это у экзотов страшное оскорбление. — Психику можно тренировать! Он же сам выбрал, что не будет как человек!
— Это ты — не как человек, — выдохнул я, стараясь не заводиться. — Ну, умеешь ты на мозги давить, и что? У него есть профессия, он делает нужное дело. А с фокусами без смысла, без задачи — только в цирке выступать можно. Говорят, на окраине Галактики еще есть вот такие самопальные цирки. Вот куда тебя надо отправить.
— Но он же мог, он не захотел! —
— Потому что много других достойных занятий. На всё не разорвёшься. Если я лучше вас обоих людей убивать умею, мне что — ходить и всех подряд убивать? Вот ты его вылечить сможешь?
— Не знаю, — растерялся наследник. — Я не пробовал.
— Ну и зачем он нужен, твой дар? Для политических игр? Чтобы тобой манипулировали, а потом так же «зачистили», как вы с дядей наследников на Асконе?
Эберхард надулся и закусил губу, но я не Дерен, чтобы на эти фокусы реагировать, и жалеть его не собирался.
Один косяк — это косяк. Второй, однотипный — уже брак системы.
С кораблей мы списываем не только вредителей, даже балласт, а этот ещё и гадит. И дурак, каких мало. Одна мысль — самоубиться.
— Бежать-то ты куда хотел, идиот? — рыкнул я на него. — Ну, убил бы ты меня, и? Даже если сумел бы улететь на Аскону или в другое ваше гнездо, кому ты там нужен? Дядя пойдёт под суд. Я тут юристов ищу, чтобы вернуть тебя хоть с какой-то гарантией. Лучше б алайцам отдал!
Он заплакал, а я вызвал на браслете голограмму рекомендаций юриста, сунул ему под нос и отвернулся к окну.
Чем хороша Кьясна, так это пейзажами. Тут красиво. Говорят, что на Джанге не хуже, но…
Вошёл зам главврача по логистике, что-то буркнул мне, представляясь. Я включил запись разговора и тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на работе.
Эберхард затаился в кресле. Он больше не мешал мне забивать голову медицинской терминологией.
История девятнадцатая «Еще одно лекарство»
Кьясна, территория Содружества
Когда мы выбрались из медцентра на солнышко, воротник у Эберхарда промок весь.
— Может, хватит уже? — спросил я. Лучше бы я ему всыпал. Попросил бы у медиков отдельный бокс минут на двадцать. — Прекрати это!
Он помотал головой, пытаясь объяснить мне, что «это» само из него льётся.
— И что мне теперь с тобой делать?
Зря я спросил — слёзы побежали с удвоенной силой.
— Ладно, — сдался я, мысленно уже списавший наследника в утиль. — Самый последний шанс. Заткнулся и успокоился. Молчишь, никуда не лезешь и не мешаешь мне работать. Может, Дерен потом разберётся, как тебя перевоспитывать.
Парень вскинул на меня глаза:
— Да что б вы все провалились со своим Дереном!..
И тут я наконец узнал о себе много интересного. Наследник был оскорблён, оказывается, не собственным, а моим поведением, аж позеленел от моей наглости. Я не имел права ему указывать, не имел права воспитывать…
— Да кто тебе сказал, что ты можешь что-то решать! — орал он. — Это тебя надо в клетку посадить! Ты — машина тупая имперская! Ты!..
— Надо, — кивнул я. — Чтобы дураков пореже спасал.