Пряди о Боре Законнике

Меньшов Александр

Честно признаюсь, поначалу мне никак не удавалось воспринять слова «песни». Набор каких-то витиеватых фраз, явно не связанных друг с другом. Едва начав переводить для самого себя текст, я вообще запутался. Хорошо мне пришёл на помощь Орм.

 Сник лёд и снег сошёл,  И славу воспоём тому  Весной на длани изумрудной,  Кто сёк серпом кровавым  Врагов в их волчьих вотчинах…

—

Красиво, — согласился я, но Орм быстро раскусил моё недоумение.

— У скальдов не принято называть своими именами описываемые… образы, — нашёл подходящее слово гибберлинг. — Мастерство поэтов в том и состоит, чтобы умело… искусно переложить… подменить слово иными понятиями.

— То есть?

— Смотрите, вот он сказал «длань изумрудная». Это значит, что скальды говорят о зелёном луге… этом зелёном луге. Улавливаете? Дома своих врагов, орков, они назвали «волчьими вотчинами». Понимаете?

— А-а, так вот о чём речь! Мне-то сразу показалось, что они несют какую-то околесицу, а теперь ясно… ясно… «Серп кровавый» это — меч?

— Да… А вот слушайте, что они дальше говорит.

Троица поэтов весьма слаженно тянула хвалебную песнь. Они то вступали разом, то по очереди сменяли друг друга. В общем, выходило весьма завораживающе. По коже периодически пробегали «мурашки».

Я сосредоточился, но снова не смог сообразить. Орм это понял и перевёл:

 За оградой рода статной  Пышная крона тянется к небу веками.  Прадедов корень,  Землю вздымая волнами, вьётся.  И секир боевых клыки затупятся  О древо рода его вековое…

— Они восхваляют род Бьёрна, говорят о его многочисленности — «пышности».

Я понимающе кивнул Крепышу и в дальнейшем уже сам пытался разобраться в тексте. Выступило одиннадцать «ростков». Каждому из них гибберлинги выражали своё восхищение. А когда пришло время выбрать наилучших, начались такие ярые споры, что я думал, дойдёт до драки.

В этот момент мы с Ормом решили выбираться прочь.

— Ну, как? Понравилось?

— Да… говорю честно, это было весьма увлекательно.

Крепыш заулыбался, обнажая свои маленькие белые зубки.

— Три года подряд победителем вышли Бородатые. Но в этот раз они не смогли приехать. Вот их бы вам услышать… Мастера ещё те!

Тут нас с Ормом развело в стороны: хлынувший откуда-то сзади поток танцующих подхватил всех, кто стоял, или шёл, и унёс к свободной от столов да скамей поляне.

Я закружился в общем хороводе, едва-едва найдя силы (да и такт), чтобы выкарабкаться из этого «моря» веселья.

Разговоры, разговоры, разговоры… Я поначалу даже не знал, куда себя приткнуть. Вроде и весело, вроде и посмотреть да послушать кое-что можно, а всё одно чувствую себя лишним.

А гибберлинги по-прежнему братались,

знакомились, болтали о чём-то своём. Мне бы тоже хотелось примкнуть к какой-то компании, да что-то уж не очень получалось.

Стояна сдымила судя по всему с Вербовой. Они ещё теми стали подругами!

Я огляделся: куда же податься?

Вдалеке виднелся одинокий шатёр Старейшины. Удивительно дело, но среди всего этого веселья, ему одному не дозволялось ни пить, ни есть. Гибберлинги сказали, что он сейчас молится.

— Кому?

— Он просит Судьбу быть благосклонной. Благодарит за оказанные ею добродетели.

— Разве больше это делать некому?

— Он — Старейшина нашего народа. Такова его доля…

Я не стал больше ни о чём спрашивать, а просто решился пройтись, осмотреться. Чего действительно сиднем сидеть да брюхо напрасно набивать?

И вновь вокруг веселые разговоры, хороводы, удалое бахвальство отдельных гибберлингов, музыка, песни, танцы (или их подобие)… драки, но не по злобе… снова разговоры…

Были тут и люди. Не скажу, что они вели себя сдержанней, чем гибберлинги. Некоторые «клюнули» на дармовую выпивку и уже к обеду еле ворочали языками. Особо «старательных» тут же сносили и укладывали спать. Правда, смешно было видеть, как кучка малорослых гибберлингов пытается отволочь почти неподъёмную тушу какого-нибудь купчишки или матроса.

До моего уха донёсся довольно громкий гул.

— Кажется, начинается «рыбалка», — прояснили ситуацию кое-кто из гибберлингов.

Я присмотрелся: в стороне, где виднелась весьма солидная разноцветная толпа, именно оттуда и доносился нестройный гул голосов.

— Весьма занимательная забава, — продолжали рассказывать доброхот. — На прошлом праздновании победителями вышли Бусинки из клана Подземельных… Вы бы, господин Бор, сходили. Вам будет интересно!

Сказано это было с какой-то явной подоплёкой. Хотя, может, я просто надумываю?

Я смело развернулся и пошёл к толпе.

— На «рыбалку»! Скорее на «рыбалку»! — покрикивали подвыпившие гибберлинги, торопясь к своеобразному ристалищу.

Здесь собралась пару сотен «ростков». Но благо, что мой рост позволял более или менее сносно всё разглядеть. А тут ещё нашлась лазейка, и я пробрался к толстому столбу, врытому недалеко от ристалища.

Гибберлинги бились трое на трое, «росток» на «росток». В качестве оружия использовали палки и деревянные круглые щиты, наподобие тех, которые вешали в жилищах.

Гуп! Гуп! — гулко разносилось по округе.

Зрители периодически восклицали, когда тот или иной боец наносил удачный удар. Я не мог не заметить, что «рыбаки» дрались всерьёз, выдавая друг другу весьма ощутимые тычки.

Первый бой, который я наблюдал, закончился очень быстро. Побежденным помогли доковылять до границы площадки, где их подхватили расстроенные сородичи.

Судья ристалища объявил о победе и начал представлять следующую пару «ростков». Троицы вышли на свои места и приготовились.