Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Нет дней печали, нет дней и радости, — неожиданно перебил ход моих мыслей Непоседа. — Во всём лишь одна суть… Когда ты, Бор, рассказал мне о Глазастиках и Исе, не думай, что тем принёс горе…
— Но…
— Мы пришли из темноты небытия, туда и отправимся в момент окончания последнего мгновения нашей жизни… Это единственная истина. А каков сегодня день — солнечный или дождливый, ветреный или тихий — на что оно повлияет? Слабые духом ищут в этом оправдание своим неудачам… или удачам. Но ведь небо и является небом, а земля — землёй… вода водой… и огонь… и воздух… тоже суть одно. Примешь это и тогда, наконец, сделаешь свой следующий
Я встрепенулся, удивлённо уставившись на Старейшину.
— Неведение себя самого… своей сути — вот то, что затмевает сознание. Ты занят «пустяками»… Мы не добрые, мы и не злые. Мы такие, какими родились. Кто-то метко стреляет, кто-то варит эль. И со временем мы совершенствуемся в своём… своём «ремесле». Тот, кто этого не принимает — страдает. А сильный духом продолжает идти. Он…
— Счастлив?
— Нет… одинок, — улыбнулся Старейшина. — Счастье… Оно ведь не награда. Как и горе — не наказание. Это лишь испытание… Чтобы железо было крепче: его калят в огне, остужают в воде. Где это железо, по-твоему, счастливо? Где обижено? В огне, или в воде?
Костер, казалось, заворожено слушал Старейшину, и едва тот умолк, тут же ярко вспыхнул.
— Придёт время — поймёшь, — встал Непоседа, чуть кряхтя. — Ладно, тебе пора.
Я пристально глядел на гибберлинга, пытаясь хоть что-то понять. До чего загадочная личность, этот Фродди. И откуда ему знать про обряд «прозрения»?
Пламя костра сердито зашипело, размахивая своими «руками», будто выгоняя меня из хижины. Я встал и несколько неуверенно направился к выходу. Уже там ещё раз бросил взгляд на Непоседу: Старейшина неспешно набивал свою трубку табаком, по-прежнему чуть улыбаясь в усы.
— Иди, иди, мой друг, — закивал он головой.
— Позволите ещё вопрос?
Фродди, молча, кивнул.
— Что это у вас? — я показал на свитки.
Старейшина вздрогнул. Некоторое время он смотрел на огонь. Было видно, что Фродди раздумывает, будто взвешивает в голове все доводы. Наконец, он решился ответить. Взяв один из пожелтевших свитков, он неспешно его развернул и негромко зачитал: «И придут они с земель дальних, и будут злы. Увидев богатство края сего, захотят привести с собой других. И приведут их скоро. И над верой отцов наших поглумятся, свою же станут возносить. Тех же, кто воспротивится им, станут безжалостно убивать. И не будет никому спасения: ни женщинам, ни старикам, ни детям. И ответим мы, и месть эта станет ужасна. Пойдём мы в земли дальние со стягами боевыми. Потекут реки крови, обагрится земля…»
— Что это? — спросил я у Старейшины.
— Это «Речи Агны Полной». Им уже много сотен лет… Писано это об одной… одной старой войне… между орками и гибберлингами. Вот читаю я их… читаю и думаю.
Мне хотел ещё кое-что спросить у Фродди. Но тот выглядел так, будто заснул с открытыми глазами.
Я сухо попрощался и вышел наружу.
3
Не скажу, что Умницы были рады моим словам. На мордочках гибберлингов явно проглядывалось недовольство. Особенно не скрывала своих эмоций младшая сестричка.
— Ты что вообще об арвах знаешь? — сухо спросил старший из «ростка». Его звали Лайдульф.
— Не очень много, — честно признался я.
Гибберлинг хмыкнул и негромко выругался.
— Пойдём! — сердито сказал он, натягивая на голову шлем, украшенный по бокам искусно сделанными раскинутыми в
— То, что они дикари, думаю, ты итак понимаешь. Живут на Арвовых предгорьях. Это на северо-западе архипелага, — рассказывал старший брат. Его резкие несколько нервные движения выдавали в нём натуру экспрессивную, эмоциональную. Сколько помню, никогда не видел ни его, ни Умниц вообще, праздно шатающимися по городу. Всегда в деле, но мало того, постоянно кому-то дающие указания. Даже сейчас, пока мы шли, Лайдульф умудрялся успевать раздавать распоряжения практически всем, кто попадался на пути. — Да ещё на Урговом кряже…
— То есть? — не совсем понял я.
Лайдульф резко остановился и посмотрел на меня так, как смотрит строгий учитель на нерадивого ученика.
— Что тут не понятно? Арвы и урги — суть одно и то же…
— А-а, — кивнул я, делая вид, что сообразил. — Откуда же тогда напали на дозорных?
— Скорее всего, с ближайшего острова.
— Арвовых предгорий?
Лайдульф на секунду задумался, а потом резко закивал головой.
— Живут горняки в мерзлых полуземлянках, — торопливо говорил гибберлинг. — Из оружия — дубины, иногда копья с каменными наконечниками… Вру! Из каких-то кристаллов… такого… фиолетового оттенка. Края лезвий, сам щупал, острые. Помню, как-то провёл пальцем — порезался… Что ещё?
Тут Лайдульф снова резко остановился.
— Надо бы его свести с Эллой, — подсказала сестра.
— Кем? А! Ну, да! Слушай, отведи его к ней сама, а нам с братом нужно ещё сходить к пристани.
Кажется, Лайдульф обрадовался, что появилась возможность от меня отделаться.
— Кто такая Элла? — спросил я, когда мы уже достигли рыночной площади.
— Ну… Она почти единственная, кто осталась в живых, после нападения горняков… Кстати, так мы между собой прозываем этих самых арвов. И ещё ургов, — сестрица резко остановилась. Своим поведением она напоминала своеобразную копию её брата. — Скажу тебе, что здесь, на архипелаге, у нас много врагов: оборотни, горняки, тролли… Пошли! Нам сюда.
Эллу Быстроногую нашли у Заботливых — местных знахарок.
— Готта квольдит! — поздоровались мы, едва войдя в хижину.
— И вам доброго дня, — пробормотала, не оборачиваясь, коротко стриженая знахарка.
Такая совсем нетипичная причёска поставила меня в некоторый тупик. И я слишком открыто проявил интерес к сему, отчего знахарка сердито нахмурилась, выказывая недовольство. Она скользнула цепким взглядом по моей фигуре, явно намереваясь сказать что-то резкое, но в это время Умница попросила проводить нас к Элле.
— Как она?
— Лучше… Значительно лучше, — неспешно отвечала знахарка.
Раненная дозорная лежала, укрытая медвежьей шкурой, и хрипло дышала, упёршись пустым взглядом в потолок.
— Блессадур ог сатль! — сказал я, а Умница лишь махнула рукой в приветствующем жесте.
— Расскажи нам… ему, — поправилась сестрица, кивая на мою персону, — что там произошло той ночью.
Элла откашлялась и негромко ответила:
— Было темно, мы только с братьями легли отдохнуть после дневной стражи. В ту ночь дежурили Гладкие… Откуда появились эти арвы — не знаю, — тут Элла зашлась в кашле. Это заняло несколько минут. — Всё произошло очень быстро. Очень… Я только успела увидеть, как Атли («Это её брат», — шепнула Умница) выкатился из сторожки в обнимку с одним из горняков. А потом… потом ничего…