Прямые пути
Шрифт:
— Наоборот, не хватит и тысячи Лэдов.
— Почему? — устало вздохнул Тарджи — не понимал он, что случилось с дворянином. — Если бы побережники каждый день нарушали соглашения, однако все наоборот…
— Да? А как насчет их недавнего бегства из империи?
— И какой же договор они нарушили?
— Вот-вот, о чем это они с кем по рукам ударить успели всем народом? — поддакнул Нунг.
— Они не подчинились воле Императора. Тем самым нарушили главный имперский закон.
— Но по рукам-то не били, — едко и чуть растерянно заметил Нунг.
— Ступая на землю
Нунг криво ухмыльнулся и заговорил медленно:
— А я скажу так: несправедливый закон и признавать не стоит. Если бы рабы Десяти Племен в свое время не нарушали закон и оставались в рабстве, вместо того, чтобы бежать, не было бы ни меня, ни других вольников. Куда вы там побережников выселяли, в пустыню или в болота? Прямо как народ воды когда-то в Светлом княжестве — их тоже поначалу только переселяли. Или как поклонников Трех Богов — а ведь это уже при вашей Равнинной Империи. Не, я так скажу: все, кто согласен подчиняться несправедливым законам, вымрут в конце концов.
По лицу Шаная было видно, что он не согласен. И очень недоволен союзником. Однако не стоило уводить спор в сторону, Орас это понимал:
— Неужели вы не хотите вернуться домой? Я знаю побережников и могу подтвердить, что они честны в торговле. Мы можем попросить их, чтобы про наше войско сообщили в империю, сейчас это можно сделать очень быстро с помощью колдовства. Если они согласятся, значит честны.
— Нет, вы не понимаете, — угрюмо качал головой Шанай. — Ну что им помешает соврать, что связались? Как мы проверим, что они передали нам настоящее сообщение? У них всегда заготовлено коварство, и не одно. А договоры соблюдают потому, что умеют торговаться, и всегда добиваются выгодных для себя условий. Единственный способ этого избежать — не торговаться. Отвергать все их предложения и настаивать на собственных начальных условиях.
— А-а-а, — понимающе протянул Нунг. — Чужая выгода покоя не дает. А мне, так все равно, что договор, кроме меня, еще кому-то выгоден.
— Дело не в выгоде, — качал головой Шанай. — Дело в доверии. Вас не пугает сама возможность оказаться на Горькой с маленьким, плохо вооруженным отрядом?
Видя, что Нунг собирается сказать что-то особенно оскорбительное, Тарджи заговорил первым:
— Побережников тоже можно понять. Представьте себе, что возле имперской столицы вдруг объявится войско… ну, скажем, вольников. Разве им не предложат разоружиться?
— Думаю, их уничтожат, — попытался купить честностью Шанай.
— И еще других подлым народом называют! — возмутился Нунг. — Небось, сам подлость задумал какую! Отомстить решил побережникам, что обдурили вас и из империи удрали, вместо, чтобы дать себя поубивать! И ведь не тем, кто сбежал, родичам их дальним мстить будешь!
— Я ничего не задумал.
— Да?! А вот спрошу завтра при них, они вранье почуют! А отмолчаться попробуешь, тоже все ясно им станет!
— Хватит, — решительно оборвал Тарджи. — Так мы ничего не решим. Думать надо.
Неожиданно заговорил промолчавший всю перебранку Тильх:
— Да, действительно, нужно что-то придумать. Какую-то возможность, безопасную и для
— Самым правильным будет найти другой путь в родной мир, — заявил напоследок Шанай и ушел.
А в войске уже знали подробности переговоров. Может, Гралей проболтался, может, подслушали или по губам издалека прочитали — есть среди вольников умельцы. Тарджи надеялся, что дворяне не поддержат Шаная, хотя бы не все, но уперлись, как один. Остальные бойцы еще как недовольны были, что из-за имперцев домой попасть не могут. Все их подначивали, разговорчики слышались, вроде:
— Коней есть будем. Как последнего доедим — имперских дворян. И, как последнего доедим, — побережники нас и пропустят домой.
— Так, может, начнем с дворян? А то коней жалко.
Что же делать? Отдать имперцам прямой приказ, чтобы соглашались на условия побережников? Не послушают. Могут и за оружие взяться. Пристрелят Тарджи и будут доказывать, что следующий по старшинству Шанай.
Искать другой путь в родной мир? Тут уж вольники не согласятся, да и степняки тоже.
Самым простым было бы разделить войско. Кто хочет, пусть соглашается на условия побережников, кто не хочет — пусть безопасный способ придумывает. Отдать дворянам остатки припасов, стрел, обереги. Пожалуй, на такую возможность согласятся все. Кроме Тарджи — пропадут ведь имперцы. Не от цинги, так от голода. Их же тоже можно понять: ударили побережников рукой в латной перчатке, а те увернулись, теперь приходится ждать ответного удара дужкой в зубы, от любого движения дергаться.
Силой их разоружить, что ли? Подговорить вольников легко будет, своим и алмазникам достаточно приказать. Без степняков можно обойтись. Конечно, у дворян больше шумных самострелов, но Тарджи не раз задумывался, как против них управиться, и кое-чего надумал. И другие тоже соображения высказывали, дворяне в том числе. Но без крови не обойдется.
Или искать безопасный для всех способ? А если его нет, если только на доверие к побережникам и остается надеяться? Это можно до бесконечности раздумывать. А недовольство расти будет, пойдет все войско против дворян, приказы Тарджи не помогут. Или сами дворяне первыми ударят.
Что же делать?
Неожиданно Тарджи вызвал через переговорную печать Митк Искра — десятник вольников, сейчас в должности сотника. Чего это он через голову Нунга сразу к самому высшему начальству?
— Тут человеческие следы! — заявил Митк. — Свежие, и обувка, какой ни у кого в войске нет. И на пустом месте начинаются, значит — он пришел прямой тропой!
— Где? — быстро спросил Тарджи.
— На север по этой самой подземной реке — ее по цветам видно.
— Но на север патрулируют степняки, вы там откуда?
— По разгильдяйству заметелились, как завсегда.
— Так может и он из ваших?
— Из вольников — возможно, но не из наших, обувка не та.
Запрыгнул Тарджи на коня и погнал на север. Скоро вместе с Митком, Нунгом, Орасом и еще несколькими бойцами разглядывали следы — от мягких сапог, какие и вправду никто в войске не носит.