Пряная штучка

Ефиминюк Марина Владимировна

— Слушай, а тебе переодеться не надо? Руки помыть, например? — засыпая ложку кардамона в закипающий кофейник, нервно спросила я.

— Да мне и здесь неплохо, — буркнул он и решительным шагом, заставляя Фреда потесниться с дороги, прошел к кухонной раковине. — Вы же будете не против, если я поесть приготовлю? Фред, к слову, Алекса совершенно не умеет готовить. Хочешь, я на твою долю омлет пожарю?

— Я не голоден, — вымолвил красавчик с таким лицом, как будто проглотил кол и испытывал жуткую боль в животе.

— Цикорий? — нервно улыбнулась я, снимая

с очага кофейник и наливая совершенно неаппетитно пахнущий напиток в маленькую кружку.

— Я бы не отказался от нормального кофе, дорогая наша домовладелица, — вдруг заявил плотник.

— Этан, можно тебя на пару слов? — с грохотом опустила я кофейник на стол и, бесцеремонно вытолкав соседа в темноту торгового зала, зашипела: — Немедленно вали из кухни и дождись своей очереди, а потом хоть яичницу с беконом, хоть цикорий с кардамоном ешь!

— Напитки нельзя есть.

— Ты издеваешься? — взъерепенилась я. — Вы мне уже свидание испоганили, а я даже слова не сказала.

— Ну, да. И, молча, испоганила половину моего гардероба.

— Это была честная месть за красное платье! А ты вспомни, где забыл свою совесть и вернись туда, чтобы забрать!

— Ту пародию на свидание было невозможно испортить, — заметил Этан, сохранявший спокойствие, даже расслабленность. Вопиющую! Учитывая, что напротив него бесилась и превращалась в злобную фурию хорошенькая женщина.

— Нормальное свидание, а было бы вообще чудесным, если бы вы не появились.

— Он заставил тебя прошагать через весь город на высоких каблуках, а потом заказал утку в яблоках. Даже я знаю, что ты не выносишь утятину.

— Конечно, ты знаешь — мы живем в одном доме и едим из одного котелка.

— Алекса, ты не ешь утку? — тихий голос Фреда заставил нас с соседом отпрянуть друг от друга на расстояние вытянутой руки. Вдруг я осознала, как в действительности близко мы стояли. Замерший в дверном проеме кавалер выглядел обиженным, как будто его обманули и оскорбили в лучших чувствах.

Откровенно сказать, обычно я безжалостна к людям, которые хотят сделать как лучше, но у них получается как всегда. Считаю, что не надо хотеть сделать, как лучше, а надо просто сделать. Однако Фреда попыталась успокоить, будто главной проблемой провального свидания было неудачное меню, а не трое незваных нахлебников и разудалые танцы при всем честном народе.

— Этан преувеличивает. Я уток просто немножко недолюбливаю. Живых в том числе.

— Ага, — с готовностью поддакнул плотник, — а у жареных уток даже запах не выносит.

— Да уйди же ты уже! — едва слышно прошипела я, зыркнув яростным взглядом, хотя вряд ли он сумел в темноте оценить волшебную мощь женской злости. — Проклятье, нам срочно нужно купить магические камни!

Я развернулась и, подхватив гостя под локоть, утянула обратно в кухню.

— Испробуем цикорий?

Совесть Этан забыл, видимо, на стройке или просто давно не вытаскивал из гардероба и не примерял. Нахал не подумал оставить нас наедине, а начал готовить ужин. С непроницаемым видом принялся взбалтывать в миске

куриные яйца и раскаливать на очаге сковороду. Нам с Фредом оставалось только мучительно терпеть: гость пытался запить голод перекипевшим кардамоном, а я заесть шоколадом с ликером. Безусловно, шоколад из Королевской кондитерской был хорош, но когда яичная болтанка яростно зашипела на сливочном масле, и по кухне распространился аппетитный запах, я чуть не захлебнулась слюной. Подозреваю, что Фред тоже.

— Как напиток? — попыталась отвлечься я от голодных мыслей, хотя в уме-то непроизвольно продумывала, будет ли большой наглостью выставить гостя, а потом отнять у квартиранта половину ужина.

— Кардамон немножко островат, — признался Фред.

— Островат? — удивилась я и прихлебнула из кружки. От крошечного глотка показалось, будто язык и десна обожгло, хотя питье давно остыло.

Лавочник кашлянул в кулак, потер шею, попытался прочистить горло. Губы его вдруг начались надуваться, словно изнутри кто-то накачивал воздух. Никогда такого не видела!

— У меня такое чувство, как будто я съел ложку жгучего перца, — признался он.

— Перец? Божечки! У тебя же аллергия на перец!

Вскочив из-за стола, я бросилась к кухонному прилавку и схватилась за банку с кардамоном, а когда попробовала пряность на вкус, то принялась отплевываться. Вместо восточной специи внутрь кто-то засыпал пряный жгучий перец от нового поставщика, с такой остротой, что к нему приложили длинную инструкцию и посоветовали не добавлять в еду больше трети унции. А я-то думала, что кардамон старый попался, поэтому пах по-иному…

— реда отравила? — чуть слышно пошутил Этан, а секундой позже раздался тяжелый грохот и звон разбитой посуды. Мы резко оглянулись к обеденному столу, но лавочник за ним не сидел, он без сознания валялся на полу.

— Похоже на то, — ошеломленно кивнула я.

Терять время на то, чтобы привезти целителя в лавку, мы не стали — кое-как заставили реда выхлебать горькую настойку из лавра, помогающую при аллергии, и поволокли в городскую лечебницу. К несчастью, в узкой торговой улочке было невозможно найти извозчика. Подозрительно хрипящего врага Этану пришлось взвалить на спину и тащить на проспект, где обычно дожидались клиентов наемные экипажи. В расстегнутом пальто я семенила следом и от страха не чувствовала холода. Ноги Фреда безвольно волочились по брусчатке, и в голову почему-то лезли совершенно идиотские мысли о том, насколько сильно исцарапались носы туфель.

Забраться в салон экипажа с тяжелым грузом на закорках оказалось тяжело. Этан перевалил лавочника в проход. Фред плюхнулся спиной, глухо стукнувшись затылком о пол.

— Надеюсь, у него крепкий череп, — пробормотала я, помогая плотнику посадить болезного на скамью. Бедняга лавочник, походивший на безвольный куль, все время сползал. Я была вынуждена подпереть его плечом, чтобы сидел ровно, как болванчик, но едва экипаж тронулся, как он с размаху уткнулся носом мне в колени и принялся кряхтеть, словно собирался отдать концы.