Пряная штучка
Шрифт:
Поднявшись, оправила строгий жакет и, подхватив с кресла пальто, потянулась за бумагами. Однако мужчина схватил папку с другого конца, не давая ее забрать.
— Послушайте, Александра. Неужели вы думаете, что сможете долго держать на плаву лавку пряностей? Не спорю, задумка выше всяких похвал и исполнено с огоньком, но как много банок перца нужно продать, чтобы до зимы отдать долг в четыре с половиной тысячи золотых.
Вообще-то, на двести золотых меньше — их я уже накопила и собиралась через поверенного отослать Маринованному Огурцу, но говорить об этом дельцу,
— Вы разоритесь, — предрек он провал.
— Не хороните меня раньше времени, — усмехнулась я и выдрала папку из толстых пальцев противника. — Прощайте!
— Не зарекайтесь, госпожа Колфилд, — донеслось мне в спину. — До встречи.
Из здания монетного двора я вылетела, как ужаленная. Глаза кололо от слез. Я шла быстро, кутаясь в шаль и сердито стуча каблуками по брусчатке. Потом отупевшая от обиды, таращилась бессмысленным взором в окно омнибуса, возвращавшего меня в Питерборо.
На выезде из города у одной из подвод, груженой овощами, отвалилось колесо, и пока проезд освобождали, образовался длинный затор. По мостовой рассыпались тыквы. Некоторые раскололись, явив миру оранжевое спелое нутро.
— И кому столько понадобилось? — не удержалась я, глядя на то, как двое мальчишек в четыре руки тащат огромную тыкву.
— Милочка, разве вы не знаете? — прокудахтала сидевшая рядом со мной дама. — Через пару недель начинается продуктовая ярмарка. На нее народ со всего королевства собирается. Вот и приезжают в город, как оглашенные. На улицах не протолкнуться…
— Со всего королевства говорите? — насторожилась я, ощущая, как внутри начинает зудеть знакомое чувство, обычно не позволявшее сидеть на одном месте ровно. — В ней участвуют только фермеры?
— Вот уж не знаю, только ли фермеры, но платок в прошлом году купила отличный…
В следующее мгновение я уже вскочила на ноги и, извинившись перед удивленно примолкнувшей бабулькой, протиснулась к проходу и выскочила из омнибуса, пока он не успел тронуться.
Ничто, кроме расстояния от городских ворот до торговой гильдии Вайтберри, не мешало мне получить приглашение на ярмарку! Монетка к монетке, шиллинг к шиллингу. Не хотите давать кредит, сами денег заработаем!
Домой вернулась затемно, усталая, но с разрешением на участие в ярмарке. Несказанно повезло, что передо мной от места отказался торговец скобяными изделиями, а я держала в сумке тот самый золотой, отложенный на черный день.
Не раздеваясь, ворвалась в кухню. Ирвин и Стаффи с индифферентными минами пили кофе, видимо, утомленные суетливым днем. На очаге в котелке, прикрытом деревянной крышкой, пыхтело нечто съедобное и одурительно пахнущее пряностью карри, даже в животе заурчало.
— Народ! У меня отличная новость! — объявила я, а сама налила из крана воды и залпом осушила кружку.
— Денег дали? — оживилась Стаффи.
— Не дали! — торжественно объявила я.
— Тогда чего ты радуешься? — Она переглянулась с Ирвином и оба одновременно закатили глаза.
Видимо, я что-то пропустила. С каких пор парочка стала закадычными друзьями? С того времени как они своровали вывеску, а потом в наказание,
— Мы будем участвовать в продуктовой ярмарке в Вайтберри! — блеснула я радостной улыбкой и с помпой тюкнула на стол между друзьями бумагу об оплате места. Ирвин подавился кофе, и так сильно закашлялся, даже слезы на глаза проступили.
— Светлый Божечка, ты нас своими придумками до удушения доведешь, — запричитала Стаффи, мягко хлопая парня по спине.
В кухне горела лампа со световым камнем. Магический артефакт я использовала нечасто, старалась экономить, но он прогорал и на глазах уменьшался в размерах. Каждый раз, когда приходилось счищать пепел, то меня начинала душить жаба. Сейчас приличный голыш и вовсе превратился в семечко, в любой момент грозящее потухнуть, и я торопилась сделать в блокноте как можно больше пометок, пока не пришлось зажигать свечи.
Поздним вечером в лавке царила тишина. Соседей не было, и я в спокойствии строила генеральские планы, чем привлечь капризных покупателей именно к нашему лотку. В голову пришла отличная идея угощать всех желающих теплым пряным вином, у мамы в записях и рецепт имелся. Конечно, никто не собирался греть народ по доброте душевной, но, как показывал мой личный опыт, в некотором подпитии люди легче расставались с шиллингами на всякие приятные мелочи. Например, на красивую баночку жгучей паприки с солью для острых куриных крылышек. А уж если еще закусить этим самым крылышком с хрустящей глянцевой корочкой, только-только снятым с решетки…
Я вдруг обнаружила, что от ярких гастрономических фантазий на страницу блокнота позорно капнула слюна, а живот издал голодную руладу. Только встала, чтобы налить кипяточку (есть после десяти, мне строго-настрого запрещала вера), поставила на очаг чайник, как чуть не завопила от страха — за окошком задней двери стояла тень.
Призрак оказался Фредом Оутисом, взявшим привычку пробираться в лавку с черного входа. Видимо, снова стучался с улицы, а я, увлеченная фантазиями о ярмарке, не услышала. Гремя ключами, отперла замок и впустила кавалера.
Он был явно с дороги, в клетчатом пальто и с коробкой шоколада под мышкой. Надеюсь, что по пути нежданный гость плотно перекусил, потому что в доме, забитом банками с перцем для приготовления вкусных блюд, есть было решительно нечего. Ирвин отказался готовить и со Стаффи сбежал в трактир. Подруга пообещала принести кусочек рульки и мне, но я особенно не обольщалось. Когда дело касалось вкусняшек, доверять Стаффи не следовало.
— Тебе, — вручил мне Фред коробку шоколада.
— Спасибо, — скромно улыбаясь, поблагодарила я и сглотнула слюну. На мой взгляд, дарить даме сладости, когда она стоически пыталась запить голод горячей водой, лишь бы сохранить обхват талии, стоило отнести к разряду тяжких преступлений. Хоть рот зашивай, если держишь в руках целую коробку дорогущего шоколада из столичной Королевской кондитерской.