Прыжок леопарда 2
Шрифт:
– Господи, сколько можно!
– морщась, как от зубной боли, сказала хозяйка стола.
– Ну, вот, допустим, мужчина... мужчина, я к вам обращаюсь! Допустим, мужчина положит на стол сто рублей... мужчина, у вас есть сто рублей?
– Есть.
– Кладите!
Максимейко послушно выложил стольник.
– Ну, вот, теперь очередь другой стороны: вы, женщина, должны перекрыть эту ставку. Положите рублей четыреста, можно пятьсот.
– А этого хватит?
– дыша простодушием, кротко спросила дама.
– Смотрите, я вам поверила!
Боже, сама наивность! Вытряхивая из сумочки смятые сотни, она чуть не плакала.
– Не знаю!
–
Валерий Григорьевич выложил штуку. Он настолько вошел в роль, что вспотел от острых переживаний. Когда попадаешь в толпу лицедеев, сам поневоле становишься Станиславским. Наивная дама тоже впала в азарт. Глаза, затемненные накладными ресницами, алчно блеснули.
– Вот!
– победно сказала она, вытащив из бюстгальтера пару зеленых бумажек. Подумав, добавила горсточку мелочи.
– Две сто!
– подытожила Рита, закончив подсчет, - кто больше?
– ваше слово, мужчина. И не забудьте: это последняя ставка!
Услышав заветный сигнал, к столу подтянулись быки. Незаметно для непосвященных, обложили кольцом вероятный источник шума.
Валерий Григорьевич сделал вид, что этого не заметил и лихо ударил остатками.
– Четыре тысячи девятьсот!
– молвила "третейский судья", - что скажете, женщина?
– Что я скажу?
– ответила дама и вытащила из бюстгальтера пачку новеньких сторублевок.
– Я скажу, что здесь десять тысяч. Как хорошо, что в сберкассе большая очередь и я не успела положить эти деньги на счет.
Ну, здесь, по сценарию, должна быть "немая сцена". Толстушка смахнула со столика деньги и скрылась в толпе, с проворством невероятным для ее солидной комплекции.
– Интересно, - спросил Максимейко, - ей когда-нибудь били морду?
– Да-а-а!
– озадаченно протянул "дальнобойщик" и увлек полковника за собой, подальше от Риты, - мне кажется, я тебя крепко подставил, аж самому не в жилу. В меру сил готов компенсировать...
Если честно, он тоже был раздосадован: все разыграно вполне убедительно, только концовка испортила впечатление. Уж слишком проворно скрылась в толпе Матильда, в жизни так не бывает. Работать с ней и работать!
Но, как бы то ни было, отъем денег произошел. Они уже существуют в виде виртуального долга. Пока виртуального, - Виктюк хорошо знал психотип человека, которого играл Максимейко, - наивный совок, которого грех не обуть. Он был уверен, что этот лох деньги отдаст. Все до копейки отдаст. Еле заметный жест - и группа прикрытия отступила к дивану.
Аферист держал паузу, выжидал: ну же, ну!
– Деньги к деньгам, - вздохнул Максимейко и спросил с философским спокойствием, - ты видел, сколько на ней золота?
Он свою работу тоже закончил. Место за "ломберным столиком" уже занимал Игорь Насонов. У девушки Риты будет сегодня нелегкий день.
Операцию "Лицедеи" планировали закончить к двум часам дня, чтобы спокойно, не торопясь, посвятить вечерок Устинову (или как его там сейчас?), обложить, обставить флажками и грохнуть в его же логове. Ну, не может такая мразь свободно ходить по земле, слишком много хороших парней хранит она под зеленой травой. Максимейко этим и жил, не раз и не два представлял, как это произойдет. Хотелось сработать грамотно, как покойный Петрович в лучшие времена: выставить дверь, запустить шумовую гранату и вслед за ударной волной вломиться в дверной проем, сея смерть и разор. Или с крыши соседнего дома просквозить сквозь разбитые окна, пьянея
В качестве средства передвижения к удаленному филиалу сбербанка, Валерий Георгиевич выбрал общественный транспорт - потрепанный безразмерный автобус. Виктюк возражать не посмел. Да и как он мог возразить?
– по сценарию оба они банкроты, а раз так - изволь соответствовать: жизнь это театр, сегодня играешь царя, а завтра - паромщика.
В сбербанке давали пенсию - ежемесячный тренинг для тех, кто забыл, что такое очередь. В такие "черные дни", работает только одно окно и сажают в него сотрудницу, наказанную за нерадивость. В небольшом зале не продохнуть. Людей, как в бочке селедки и все они несдержанны на язык. То там, то тут, разгораются жаркие политические баталии. Постепенно они переходят в крики, изредка - в мордобой. И тогда очумевший кассир закрывает свою амбразуру и громогласно требует тишины.
– Сейчас же прекращайте орать! Я в такой обстановке работать не буду! Ну, что за народ!
Шум стихает, разбивается на отдельные ручейки, но, как река в половодье, опять набирает силу. Молчание - золото, поэтому русский мужик всегда бессребреник.
На книжке лежало четыре тысячи. Их удалось снять перед самым обедом. Виктюк по сценарию радовался, а в душе изнывал от тоски: то выходил покурить, то маялся у окошка. Для деятельной натуры безделье хуже мытья посуды.
Ну и клиент, мотать его душу, попался на мою голову!
– матерился он про себя, - дел впереди невпроворот, за месяц не расхлебаешь, а времечко, как резиновое, тянется - не порвется!
Он стойко переносил все тяготы и лишения, хоть и был уже на пределе. Прежде чем получить по счетам, поломался для пущей правдоподобности. Деньги сунул в нагрудный карман с деланной неохотой:
– Эх, в другое бы время!
– он примерно уже представлял, что его ожидает: снова пилить на автобусе в дальний конец города и все из-за каких то "поганых" двух тысяч, пропади они пропадом!
Гадом буду, простил бы лоха!
– неожиданно для себя подумал Виктюк, - вот только, боюсь, что сотрудники меня не поймут.
– Может, возьмем такси?
– спросил он нейтральным тоном, так и не смог побороть рецидив своих барских замашек.
Максимейко посмотрел на часы: а что?
– успеваем. Сейчас по тому же маршруту, тянутся все фигуранты операции "Лицедеи", должно обойтись без накладок.
– Советские люди на такси за деньгами не ездят, - пошутил Валерий Григорьевич, но согласился.
– Хозяин - барин. Бери хоть извозчика, если торопишься. Сегодня банкуешь ты. Дорога, конечно, дальняя, но одно могу обещать: на моей хате как-нибудь обойдемся без очереди.