Прыжок "Лисицы"

Greko

(все участливо вздыхают).

Папа Допуло

А боеприпасов вам здесь не найти. Чулан — не арсенал! И не пороховой погреб!

Спенсер(неожиданно вылетает из стены. Говорит, саркастически улыбаясь).

А револьверов, подаренных мной, я что-то тоже не вижу!

(Все бросаются на Спенсера. Мутузят его. Спенсер, охая, исчезает.)

Мария (отдышавшись)

Изверги! Где он найдёт оружие в этом чулане?!

Вася(сплёвывая)

А ты пошарь за поясом.

(Коста,

следуя совету, достаёт из-за пояса острый, как бритва, разделочный ножик для мяса, используемый вместо столового прибора).

Вася

Ну, вот! А ты боялась!

Папа Допуло(призывает всех замолчать)

Но, чу! Кто-то идёт!

Проскурин

Расходимся по одному.

Тамара

Тик-так, тик-так!

(Все начинают исчезать, лопаясь как мыльные пузырики).

Вася(шепотом, напоследок)

Не ссы, браток! Рот фронт!

Занавес.

Прошло 15 минут.

Скрип двери включил все чувства. Привел в режим полной готовности содержимое черепной коробки. Попытался напрячь то, что мозгами сложно назвать после того, как я так бездарно вляпался. Лишь теперь осознал, что нахожусь на корабле. Покачивало. Сильно пахло морем, и узнаваемо хлопали паруса, потерявшие ветер. И это не чулан. Это — каюта!

Вошли Белл и Лука. Я вскочил на ноги. Покачнулся. Еле удержавшись на ногах, восстановил равновесие.

— Эй, эй! Спокойней! — выставил вперед шотландец открытые ладони. — Я пришел с миром.

— Мы в море?

— Уже несколько часов. Пушечный выстрел — это прощальный сигнал из маленькой заржавленной карронады. Наш капитан Кодер, хоть и старый пройдоха, но чтит морской обычай. Можно сказать, помахал дымным облачком, как платочком, своим дружкам на рейде.

— Какого черта вы меня похитили?

— Я все вам подробно объясню, Зелим-бей, как только вы придёте в себя и немного успокоитесь. Сейчас Лука принесет вам кофе и воды ополоснуть лицо. Я буду ждать вас на палубе.

— Из рук этого чатлаха больше ничего не возьму! Пусть они у него отсохнут по локти! Где мое золото и мои револьверы? Мой кинжал?

— Золото?! Лука! Опять твои проделки?

Зеленый от качки Георгий суетливо и дергано стал объяснять, что хотел лишь лучшего. Подальше положишь, поближе возьмешь. Он немедленно все вернет.

— Видите, Зелим-бей, никто не покушается на ваши богатства! Что ж до оружия, вы все получите, как только мы ступим на берег Черкесии. Предосторожность, знаете ли, никогда не помешает! Особенно, с вами. Вы вспыльчивы и способны на необдуманный поступок. Не будем усложнять ситуацию, — Белл отбарабанил заранее отрепетированный монолог.

Я все же еще не пришел в себя до конца. Стоял с идиотским видом перед этой парочкой, упорно изображавшей, что ничего особенного не произошло. И не мог подобрать слов, чтобы высказать все, что было на душе.

Нашел в себе силы

сделать резкий шаг в их сторону, покачнулся. Лука подхватил меня, а Белл проворно выскочил в дверь, не желая рисковать.

Киприот поспешно забормотал:

— Не вини меня! Он заставил… Дал джин с собой… Я не знал, что там снотворное…

Он с подчеркнутой заботой помог мне опуститься на циновку. Подпихнул под спину сложное стеганое одеяло. Больше суетился, чем помогал.

— Пояс с золотом? — хрипло спросил я, притворяясь совсем ослабевшим.

— Сейчас, сейчас…

— Ну же!

Георгий полез в кучу барахла в углу каюты. Копался-копался и вытащил мой пояс. Хотел отдать мне в руки.

— Рядом положи!

Он наклонился, опустил мой «личный сейф» на циновку. Я схватил его за шиворот свободной рукой, чтобы не вырвался, а правой располосовал ему щеку ножиком для мяса на две неравные части, как позже турки разделят его родину — на Северный и Южный Кипр.

Он завизжал и заплакал, опустившись на колени. Прижал ладонь к кривой красной линии от края рта к уху. Между пальцев стекали тонкие струйки крови, пачкая мою подстилку. Он судорожно искал в карманах платок, чтобы перевязать рану.

— Прекращай визжать! Не то в Джокера превращу!

Не стал ему объяснять, за что Красный Клоун из Готэм-сити получил свое прозвище. Молча забрал пояс и вышел из каюты на палубу.

…Одномачтовая кочерма с нижней палубой для гребцов размерами не поражала. Но пассажиров набралось прилично. Несколько турок-купцов, какой-то старенький мулла и пять черкесов разного возраста. Последние сидели на рваном ковре и готовили свое оружие. Сразу видно, люди бывалые. Поездка нам предстояла серьезная — как-никак блокаду еще никто не отменял. И нужно было быть готовым ко всему, вплоть до боя.

Каюта Белла располагалась на носу. Сам же он переместился на противоположный конец корабля, на задранную к верху корму с развевающимся Санжак-Шерифом. Предавался неге, попивал кофе и курил трубку в обществе нескольких турок. Расселся, как фон барон, на двухместном диванчике, прислоненном к перевернутой шлюпке. О несчастье, приключившимся с его слугой, он пока не ведал. Ему еще предстоит узнать, как Лука — абсолютно аналоговым способом — один раз упал на нож. Мог бы и два, и три, но я сегодня был добрым. Очень добрым.

Я решительно зашагал на корму.

Черкесы меня окликнули. Один — на натухайском диалекте. Я ответил. Он радостно стал что-то быстро говорить.

— Не спеши, прошу тебя! — остановил я его словесный поток. — Я — Зелим-бей. Урум. Еду в гости к Гассан-бею под Адлер.

Мне стали отвечать по-турецки, и дело пошло живее. Выяснилось, что все возвращались с товарами домой после того, как продали на рынке Стамбула рабынь. Лишь один черкес по имени Хассан съездил в Турцию на заработки. Думал наняться в пастухи, но неудачно. Пастухов в Анатолии и своих хватало.