Прыжок "Лисицы"
Шрифт:
— Слезай! — приказала она.
Меня стал разбирать смех. Я вспомнил прекрасный детский фильм «Волшебная лампа Аладдина». Момент, когда злой волшебник трёт лампу. Джин не реагирует, хотя обязан.
— Выходи! — требует волшебник.
— Не выйду! — по-детски отвечает джин.
— Выходи! — шипит волшебник.
— Не выйду! — «капризничает» джин.
Еле сдержавшись, я принял на вооружение тактику джина.
— Не слезу! — отвечал, как ребёнок.
Тамара явно почувствовала игру. Теперь сама с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Видимо, я хорошо сыграл.
— Слезай! — повторила она, закусывая губы, чтобы смех не смог вырваться.
— Не слезу!
— Ах, так!
Тамара бросила взгляд
«Камень выискивает, — догадался я. — Поувесистей».
Так и есть! Наклонилась. Подобрала нехилый такой «камешек». Опять посмотрела на меня.
— В последний раз добром прошу: слезай! Не то — хуже будет!
Я не стал больше испытывать судьбу. Спрыгнул с коня. Встал напротив Тамары. Голову опустил. Тамара продолжала бороться со смехом. Поэтому тяжело дышала. Я поднял на неё глаза. Тоже играл вдохновенно. Сейчас был похож на того пацана с картины «Опять двойка»!
— Я жду! — Тамара для вящей убедительности пару раз хлопнула ладошкой по своему бедру.
— А что? Что? Я не виноват!
— Ах, ты не виноват?!
— Нет! — глаза мои были подобны безоблачному небу. — Я много раз пытался тебе сказать!
— Да что ты?! Ай-яй-яй! И что же тебе помешало?
— Ты!
— Коста!
— Что? Что? Я же рот только открывал, чтобы признаться, так ты сразу с поцелуями на меня набрасывалась! Слова не давала сказать! Ты же такая ненасытная!
После этого пустился бежать.
— И я ещё должен тебе всыпать за то, что не рассказала мне, что предупредила братьев про наши клятвы друг другу! — вспомнил я.
— Так в чём же дело? Я тут! Иди, всыпь! — Тамара бросилась за мной.
Но в этот раз удержаться не смогла. Расхохоталась.
— Я тебя прощаю! — вопил я.
— Стой, трус! — захлёбывалась Тамара.
Мы смеялись оба. Я позволял ей нагнать меня. Позволял отвести душу, охотно принимая удары её прекрасных рук. Бежал дальше.
Бахадур заботливо отошёл с лошадьми в сторону, оставив нам свободной «детскую» площадку. Стоял в стороне. Улыбался.
А мы бегали и бегали по кругу. Я получал свои удары. Изображал «боль и муки». Просил прощения. Но Тамара была неумолима. Считая удары, вспоминала все мои «грехи».
Наконец, когда мы оба поняли, что окончательно отошли от утреннего проезда по деревне, от разговора с братьями… Что все эти напасти позади… И нам сейчас легко… Я подхватил Тамару на руки и уже сам впился в её губы, закрывая счёт своим «подвигам». Тамара сразу размякла. Подчинилась. Нежно отвечала.
Перестали целоваться. Смотрели друг на друга.
— Ты счастлива, любовь моя?
— Да! — Тамара тихо улыбнулась.
— Тогда в Тифлис?
— Да.
Тамара спрыгнула с моих рук. Бахадур уже подвел ей коня. Помог сесть.
— Только теперь ты мне все расскажешь!
— Расскажу, расскажу, — ворчал я, взбираясь на коня. — Куда я денусь?
— Теперь уж никуда! — улыбнулась моя грузинка.
…Между Вани и Тифлисом порядка двухсот пятидесяти километров. Памятуя о нашем недельном переходе из Поти в Вани с расстоянием всего в сотню, можно было предположить, что нам потребуется, как минимум, две недели. Но не тут-то было! Наша грузинка задала такой темп, что уже мне с Бахадуром впору было взмолиться, и просить её попридержать коней! Мы, конечно, с мольбой не взывали, но мягко намекали. На что Тома всегда отвечала нам смехом. Потом обвиняла в отсутствии мужества. И заставляла нас гнать и гнать! При этом и ночью мне не было покоя! Юная дева не успокаивалась, пока мои губы не начинали напоминать две сосиски! Между поцелуями я еще должен был рассказывать ей всю свою подноготную. Я, таким образом, еще и превратился на время перегона в мужской аналог Шахерезады! Мои «сказки» убаюкивали царицу. Она засыпала. Казалось, можно было, наконец, и самому отдохнуть. И тут уже после первой ночевки мы с Бахадуром поняли, что зря рассчитывали на полноценный ночной
На третий день я не удержался. Во время обеденного привала, после подначки Бахадура, спросил:
— Любимая, из-за чего такая спешка? Пожар? Посмотри, во что платье превратилось! — я думал, что нашел самую больную точку любой настоящей женщины.
— Платье до Тифлиса. Я в нём там ходить не буду. Сразу купишь мне несколько новых!
Спрашивается: я реально мог надеяться, что получу иной ответ?! Ну, не идиот?!
Пока я размышлял о своем недальновидном поведении, не заметил, что увеличил лимит времени, который мне был отведен на то, чтобы дать должный ответ царице. Строго говоря, никакого лимита и не было. Я должен был ответить сразу. Поэтому сейчас Тамара вскинула на меня свои прекрасные черные глаза, в которых уже начинала зарождаться очередная молния.
— Да, конечно! — я поспешил ответить, пока молния меня не испепелила.
Царица милостиво кивнула. И вдруг…
— Ты помнишь, я отказалась пойти с тобой на обед к генералу?
— Да.
— Я тогда отговорилась, что устала.
— А на самом деле?
— А на самом деле я сейчас совсем не готова сидеть за такими столами, общаться с такими людьми. С такими женщинами, — Тамара усмехнулась. — Я дикая, необразованная деревенская девушка. Хоть и дворянка. Я знаю только грузинский и пару сотен слов на русском. Я не умею носить такие платья, как у русских дам. И у меня немного времени, чтобы всему этому обучиться. Я должна соответствовать моему супругу. Своему званию. С тем, чтобы ни тебе, ни мне не было стыдно жить рядом с этими людьми, общаться с ними. Обедать… Поэтому я так спешу в Тифлис. Мне нужно многому научиться. И чем быстрее я начну, тем быстрее мы с тобой сможем спокойно выходить в люди, в свет.
Я подошёл к Тамаре со спины, обнял её.
— Значит, русский, французский! — начал её чуть раскачивать.
— Да, — улыбнулась Тамара.
— Мазурки, полонезы?
— Угу.
— Роскошные платья, кружевные чепчики, булавки?
— Обязательно!
«А мне, соответственно, — подумал я, — полагаются батистовые портянки и крем-марго!»
— Зная тебя, готов биться об заклад, что и года не пройдёт…
Тамара фыркнула.
— Полгода?
Тамара согласилась.
— Господь мне тебя послал. Какая же ты удивительная девушка! Откуда в тебе такой огонь горит?!
— Сам же сказал. От Господа! — Тамара улыбнулась. — Что? Не можешь поверить своему счастью?
— А возможно?
— Даже не смей! Ты должен каждый день мной восхищаться!
Тамара повернулась ко мне. Поцеловала.
— И, кстати. Тебе тоже нужно выучить французский. И танцы.
Я вздохнул.
— Не слышу!
— Все уже ты слышала. Я же тебе уже говорил: куда я денусь?!
— Хороший муж! — рассмеялась Тамара. — Всё. По коням!
…Мы мчались. Я смотрел на Тамару. Она была сосредоточена и спокойна. Все уже решила и распланировала. И все воплотит в жизнь по высшему уровню. В этом можно было не сомневаться. И тут я подумал, что моя жена станет одной из первых грузинок, которая перевернет многие из патриархальных устоев. На моих глазах будет происходить зарождение грузинской культурной элиты и интеллигенции. Той, которая впоследствии была так знаменита в бытность СССР. И вызывала всеобщий восторг великой страны.