Прыжок в ледяное отчаяние
Шрифт:
— Да. Бесспорно, он раздавлен горем, — согласилась Шатова.
— Значит, если исключить убийство Мячикова каким-нибудь случайным отморозком, то придется дергать всех, кто находился на так называемом сеансе. Кстати, экстрасенс был не слишком трезв?
— Почему? — вскинулась Люша. — Абсолютно трезв. Его чуть не из психушки доставили. Промытым, так сказать.
— А вот это интересно! — Епифанов замер, не донеся сигарету до рта. — В котором часу Мячиков сбежал от вас?
Люша задумалась, покусывая губы. Майор невольно залюбовался
— Около часа дня, думаю. Да! Где-то без пятнадцати час.
— А смерть наступила, согласно пришедшему сегодня отчету, в районе половины второго. За сорок пять минут ваш колдун раздобыл бутылку коньяка, которая валялась у его ног, отхлебнул из нее — в крови не слишком велик процент алкоголя, видимо, заснул и был убит. Да! Все говорит за то, что его выслеживали! — Следователь глубоко затянулся.
— И подпоили, — загорайловским жестом подняла изящный пальчик Люша.
— И подпоили… — насупился Алексей Алексеевич.
Глава седьмая
Влад заранее почувствовал, звонок от Михайлова. Во всяком случае, этот зуммер, раздавшийся совсем не вовремя, на летучке у шефа, в самом деле оказался от Валентина Владимировича.
Когда через час он перезвонил близнецу, тот не стенал, как обычно, а хохотал.
— А у нас новости! Опять… Толя пытался отравиться, — истерический всхлип не дал Валентину договорить.
— Вы уверены, что это попытка суицида? Алло! Валентин Владимирович?! — кричал в трубку оперативник, заставив с неудовольствием зыркнуть на него работающую за компьютером секретаршу полковника Майечку.
— Да в чем я могу быть уверен! Это проклятое семейство Сверчковых Бог решил извести под корень. Вы понимаете, о чем я, Владислав Евгеньевич? — Последнюю фразу Михайлов произнес вполне спокойно и даже рассудительно.
— А где Сверчков? Что с ним и как произошло?
— Он в больнице. В Солнцеве. Уже перевели из реанимации, по словам Стрижова.
— Стрижов с ним? — встрепенулся Влад.
— Вроде да. Говорит, тесть отравился какой-то дрянью. Ночью рвало, потом потерял сознание и чуть не помер. — Валентин вновь начал давиться безудержным хохотом. — Хорошо, сестра с ним живет на даче. То-о-о-ма… — Михайлов отключился, видимо, не в силах больше осмеивать судьбу «проклятого семейства».
И тут неожиданно объявилась Шатова. С новостью об убийстве Мячикова. Загорайло поведал напарнице о драме с Анатолием Сергеевичем и попросил «бдить у телефона», а сам в глубоком раздумье отправился в туалет. Поразмышляв в кабинке, Влад покинул ее с твердым намерением ехать в больницу к Сверчкову. Брызнув в лицо водой и, откинув небрежно волосы со лба, Загорайло появился в комнате оперов с мученическим выражением лица.
— Все, ребята, — сказал он, оседая на стул и вытирая «испарину». — Похоже, меня и вправду пора списывать.
— Что, так хреново опять? — подался к другу доверчивый Митрохин.
Витя Поплавский, распаковывая увесистый сверток с бутербродами,
— Сейчас потерпевшая Кабанова придет. По твою душу.
Влад представил себе эту плаксивую зануду, которая терроризировала оперативников то украденным кошельком, то хулиганскими действиями соседей, и чуть не завыл от тоски.
«У меня там убийца с крючка может сорваться, а тут скучающая бабка развлекается с молодежью! Вот организую свое детективное агентство и…» — Влад не успел додумать, что именно произойдет, потому что неожиданная мысль о своем деле будто дубиной ухнула его по голове. Впрочем, Загорайло признался себе, что идея вынашивалась им подспудно не один день. И вот «весомо, грубо, зримо» обрушилась с воплем «ДАВАЙ!»
Сбежав с работы под видом похода к врачу, Влад принял в машине ударную дозу лекарства «про запас» и рванул в сторону Солнцева. Но предварительно позвонил по мобильному Стрижову.
Олег сообщил, что тесть вполне бодр и речь идет о скорой выписке. Сам зять уже направлялся в сторону Москвы.
— Знаете, Олег, — начал осторожно Владислав, — мне необходимо поговорить с вами. И о Сверчкове, и о так называемом сеансе.
— А что я могу сказать о том, чему свидетелем не был?
— И все же, что-то неладное происходит вокруг семейства Сверчковых.
— И что? Я какое ко всему этому имею отношение? — раздраженно выпалил историк.
— Речь идет просто о встрече с вами и разговоре, — с нажимом сказал оперативник.
— Ну хорошо. У меня сложный график. Наверное, удобно во второй половине дня. Да-да, завтра в четыре, в институте.
— Спасибо. Всего доброго.
«Даже если этот кандидат наук и причастен к убийству Мячикова и своей тещи, вряд ли он пустится в бега. Чай, не дурак, подозрения на себя наводить», — подумал Влад и переключил внимание на дорогу.
Тучи навалились на Москву, ослепив ее и обесцветив. За стеклом конвульсивно заплясала поземка: пришлось включать дворники, противотуманки и осторожнее двигаться на раскисшей трассе.
Войдя в больничную палату, Влад подивился бодрому виду Сверчкова: в белоснежной футболке, сдвинув узкие очки на кончик носа, он читал газету. На соседней кровати, лицом к стене, спал кто-то худой и вихрастый. Влад постарался говорить как можно тише:
— Здравствуйте, Анатолий Сергеевич. Как вы себя чувствуете?
— Спасибо. Много лучше. Правда, сердечный ритм не до конца налажен. Но врачи говорят, что это дело одних суток.
Сверчков, улыбаясь, протянул оперативнику руку.
— Что же с вами приключилось? — Загорайло подвинул стул к кровати больного.
Сверчков снял очки и откинулся на подушку.
— Сам ничего не понимаю. Думал, отравился чем-то. Томкиными блинчиками, может. Рвота. Слюной захлебывался. Слабость. Ночью началось удушье, а дальше я не помню.
— Очень похоже на отравление сильнодействующим препаратом, — задумчиво покивал головой сыщик.