Прыжок в прошлое (Бригадир державы - 1)
Шрифт:
Я не успел взяться за них всерьез, как проснувшаяся больная отвлекла меня на более злободневные дела. У Али опять упала температура, и она сильно вспотела. Я послал Тихона за умывальными принадлежностями. Лукавый раб, кроме выпитого в моей компании, успел еще где-то изрядно приложится к бутылке, и теперь ему было море по колено. Вино придало ему смелости, и он, по старой памяти, попытался "поднять хвост".
Я не стал тратить время на физическое воздействие, а просто показал Тихону пальцами рожки, чем привел его суеверную душу в испуганно-трезвое
– Я сейчас тебя оботру, - сказал я и намочил свое московское полотенце.
Аля хотела было возразить, но раздумала и промолчала. Она села на постели, и я обтер ее, испытывая при этом не только гигиеническое удовольствие.
– А что такое "подмыться"?
– вдруг спросила девушка.
Я смутился и стал думать, как бы поделикатнее осветить эту публично не обсуждаемую процедуру. Однако говорить мне ничего не пришлось, у меня это просто вытащили из головы.
– Отвернись, - попросила девушка, безо всякого смущения вставая с постели. Я полюбовался легкой фигуркой и с сожалением отвернулся. По полу прошлепали босые ноги, и послышался плеск воды.
– Может, тебе помочь?
– с тайной надеждой предложил я.
– Не оборачивайся!
– испуганно остановила Аля мой душевный порыв.
Я подошел к лавке, сел и в окно уставился на темнеющий двор. "Нужно заказать ужин", - подумал я, стараясь ни обращать внимание на соблазнительный плеск воды за спиной.
– Теперь можно, - наконец раздался вполне бодрый голосок. Я обернулся. Аля успела не только помыться, но и надеть свою холщовую хламиду.
– Очень есть хочется, - сказала она, не обращая внимания на мой молчаливый протест против любых, тем более таких жутких, одежд.
Я выглянул в коридор и попросил Тихона принести ужин.
Пока товарки Али накрывали на стол, мы почти не разговаривали. Вопрос о сложенном на лавке платье висел в воздухе, не выпадая в осадок. Не то чтобы я вредничал, наверное, больше боялся того, что платья ей не подойдут, и наступит большое разочарование.
Наконец, еда была принесена. Мы сели за стол. Получилось так, что днем я не успел толком поесть, и был изрядно голоден.
У Али, как только ей полегчало, тоже прорезался волчий аппетит. Мы с жадностью накинулись на вкусную деревенскую снедь.
Оказалось, что девушка совсем не умела пользоваться столовыми приборами и не догадывалась об этом. Мне было не очень приятно смотреть, как она берет руками куски и ест, чавкая.
Все это я фиксировал краем сознания, чтобы Аля не догадалась, о чем я думаю. Судя по тому, что она никак на меня не реагировала, похоже, что я нашел способ не давать ей бесконтрольно копаться у себя в голове. Глядя на девушку, я подумал о том, что между ней и моей бывшей женой есть
– Ты женатый, барин Алеша?
– внезапно потеряв интерес к еде, спросила Аля.
– Нет, - кратко ответил я.
– Вдовый?
– продолжала она допытываться, не удовлетворившись ответом.
– Разведенный, - невнятно буркнул я, не вдаваясь в подробности.
– Это как так?
– удивленно спросила юная вдова, не поняв смысл незнакомого слова.
Я объяснил, что там, где я живу, когда люди не могут жить вместе, они разводятся.
– Так это же грех!
– ужаснулась Алевтина.
– Никакого греха в этом нет. Даже церковь признает разводы. А у меня был не церковный, а гражданский брак, - опрометчиво проговорился я, испугавшись, что теперь придется рассказывать о принципе работы загсов.
Однако Алю заинтересовало совсем другое.
– Значит, я со своим мужиком тоже могу развестись?
– Зачем тебе разводиться, ты теперь вдова.
– Как так вдова?
– удивленно спросила она.
– Бабка Ульяна сказала, что твой муж умер.
– Ишь, ты, - только и произнесла Алевтина и надолго задумалась.
Было похоже, что новость сильно огорчила ее. Меня это почему-то обидело.
Как ни глупо было ревновать ее к несуществующему прошлому, я все-таки ревновал.
– А она красивая?
– вдруг, невпопад с моими мыслями, спросила она.
– Кто красивая?
– Твоя жена.
Вот уж действительно, кто о чем, а вшивый о бане.
– Красивая.
– Красивей меня?
– Вы совсем разные, - честно сказал я и подумал, что этот вопрос надолго войдет в наши отношения. Действительно, сравнивать обеих женщин было невозможно. Одна - уверенная в себе, ухоженная, умеющая подчеркнуть свои достоинства, элегантно одетая, и другая - в холщовой рубахе, с незатейливыми косами, не умеющая прилично есть за столом.
– Очень красивая, - вдруг печально сказала Аля, - я таких отродясь не видала. Только одежда какая-то небывалая, и голова простоволосая.
– Это точно, - согласился я, - а ты ее ясно видела?
– Да, почти как живую, как будто мы раньше встречались.
Аля как-то сникла и загрустила. Хорошо, хоть ревность не протекала у нее в агрессивной форме. Я попытался ее отвлечь едой и разговорами. Она машинально отвечала, слушая меня в пол-уха. Наконец, что-то решив, вымучено улыбнулась и сказала:
– Все равно ты меня больше любишь.
Я хотел ее поцеловать, но она уклонилась от моих губ. Мы в молчании закончили есть. Насытившись, Аля перевернула вверх дном десертную тарелку и на нее сверху положила ложку. Я про себя хмыкнул, но промолчал. Она подозрительно покосилась на меня, но оставила все как есть. Впоследствии она тарелки больше не переворачивала.
Мы молча сидели в полумраке комнаты. Чувствовалось, что ее что-то беспокоит.
– Тебе плохо?
– попытался я узнать причину ее необычного состояния.