Псайкер. Путь изгоя
Шрифт:
– Любимый… – она вновь прижалась к нему, едва сдерживая слёзы.
Действительно, Лукулла всё понимала, и привыкла переживать за мужа каждый Императором день, когда он отправлялся на службу, не забывала, какой священный, но опасный долг он исполняет. Теперь этот самый долг зовёт Дугала на полноценную войну, – о таком она тоже подозревала, но всё равно оказалась не готова. Знать – ещё не до конца значит быть подготовленным.
Через три часа они ждали транспорт, ведущий к монастырю святого Себастьяна Тора, что надёжно укрылся в одной из окрестных горных долинах.
На
Пока колонна грузовиков останавливалась, Лукулла бросила взгляд на одну из свинцово-серых пушек, стоявших высоко на холме. Еще несколько стояло прямо в самой Атолле. Их огромные, подснеженные дула смотрели в непроглядно хмурое небо. Всем горожанам постоянно говорили, что эти исполины являются силой и гордостью Сераписа, однако сейчас женщине казалось, что именно из-за них архивраг так отчаянно вцепился в её родной дом.
Людей для эвакуации в очередной раз собралось меньше, чем можно было бы ожидать на большинстве других миров Империума. Многие жители столицы предпочли остаться и защищать последний рубеж обороны своей планеты с оружием в руках. Милостью Императора серапийцы с детства знали, что их дом очень важен, что от его существования зависят миллионы чужих жизней – вот почему более прочих они были готовы сражаться до последнего.
Лукулла, как прирождённая серапийка, тоже хотела бы остаться, ибо так же умела обращаться с оружием. В молодости ей довелось некоторое время охранять государственные грузы, несколько раз даже отбивая его от налётов бандитов и ренегатов, однажды даже имея дело с налетом зеленокожих. Ксеносов уничтожили довольно быстро, но сама Лукулла получила довольно серьёзные раны – и тогда же, во время боя, познакомилась со своим будущим мужем, Дугалом. Едва оправившись от ран, молодая женщина тут же подала в отставку, через несколько лет став счастливой матерью двух детей.
Марк покинул «служебный» Носорог, спешно приблизился.
– У меня не так много времени, как хотелось бы.
Марон, мальчик пяти лет, тут же потянулся к отцу:
– Папа, а почему мы уезжаем? Разве мы не должны остаться с тобой?
Дугал присел на одно колено, дабы посмотреть сыну прямо в лицо:
– Так нужно, сынок. Мы скоро встретимся, не переживай. Просто папе нужно уладить кое-какие дела. Береги маму и сестру, ладно?
Тут же вмешалась старшая дочь, восьмилетняя Илия:
– Я уже взрослая, папа! Я сама буду всех защищать.
Дугал поспешил обнять детей, крепко прижать к себе.
– Мама будет приглядывать за вами, а вы – за ней, хорошо? Вот и славно. Всё, папе пора. Идите в машину.
–Мы тебя любим, папа, – голос Илии едва не дрогнул.
– И я вас.
Прекрасно понимая всю серьёзность ситуации, Лукулла не менее спешно обменялась с мужем объятиями и несколькими поцелуями.
– Береги себя…и возвращайся, хорошо?
– Я буду исполнять свой долг старшего арбитра так, как подобает. Ну всё, любимая, мне пора…
Она всё же решилась, в последнюю секунду дернув его за рукав и прижав к своему животу. Дугал моментально всё понял.
– Лукулла!.. И как долго ты...
–Сейчас уже не время, дорогой, – она поцеловала его в последний раз, – тебя уже действительно ждут, как и нас. До встречи. Пусть Владыка приглядит за тобой.
Она направилась к эвакуирующим грузовикам, он – к чёрным «Носорогам» со знаком Арбитрес на бортах.
Этот сон тревожил Лукуллу всю дорогу до монастыря святого Себастьяна, пока Марон, сидевший у неё на коленях, не начал активно дёргать её за рукав:
–Мам! Мам, кажется, мы приехали! Смотри, все останавливаются.
Грузовик действительно остановился, сидевшие в нём люди негромко засуетились. Всех заботил один вопрос: действительно ли приехали?
Мужчина из ПСС с автоганом на груди замахал рукой:
– Выходим, граждане! Храм святого Себастьяна, собственной персоной.
Крепко держа детей за руку, Лукулла покинула тесный транспортный грузовик, битком набитый теми, кто по тем или иным причинам не мог защищать Атоллу: такие же женщины, старики, калеки, дети. Прямо за ней полутемную утробу покинула молодая девушка лет пятнадцати, ведущая за руку пожилого одноногого мужчину, опорой которому служила ещё и обычная деревянная палочка.
– Подожди, дедушка, тут ступенька, аккуратно.
– Я вижу, Мария, спасибо.
Мягко вцепившись маме в пояс, Марон начал тыкать пальцем куда-то ей за спину:
– Мам, смотри! Это он, да? Это храм?
Лукулла подняла взгляд.
–Да, сынок, это он. А теперь не шуми, пожалуйста, мы тут всё-таки не одни.
Пока из грузовика продолжали выходить люди, она вновь оценивающим, тревожным взглядом окинула храм. Достаточно большое восьмиэтажное белокаменное здание стояло посреди широкого лесистого холма, на фоне огромных монолитных гор. Шум и суета столицы не достигали этих вечно спокойных, умиротворяющих мест. Лукулла бывала здесь раньше – и всегда храм святого Себастьяна Тора казался ей невероятно тихим, словно отрезанным от остального бренного мира. Маленький Марон, подсознательно это уловив, тут же действительно замолк в благоговейном трепете.
Над лесом в ясно-голубое небо с тихим перезвоном взлетела небольшая стая птиц.
Крохотный отряд бойцов ПСС повёл гражданских выше по тропе, к храму. Несмотря на то, что дорогу почти всю замело и она была едва видна, идти по ней всё равно оказалось легко и приятно. Лукулле в очередной раз при посещении этого монастыря показалось, что она прикасается к чему-то святому, чему-то вечному. Шли они совсем недолго, и вскоре впереди показались красивые резные ворота, возле которых остановилось несколько белоснежных «Носорогов». Лукуллу это почему-то встревожило ещё сильнее.