Псайкер. Путь изгоя
Шрифт:
Что здесь делает великое Сестринство? Неужели в этом святом месте не спасение, но свою погибель мы найдем? Неужели ситуация настолько тяжела, что для защиты этого неприкосновенного убежища потребовались силы Его Дочерей?
Будто в такт её словам огромные ворота распахнулись, и оттуда вышел небольшой отряд сестёр битвы в полном боевом облачении. Несколько мирных граждан на секунду дёрнулось, но вскоре успокоилось. Все ведущиеся шёпотом разговоры моментально стихли. Святые воительницы двинулись им на встречу.
– Ещё одна партия праведных? – голос сестры казался таким же острым, как силовой клинок, висящий у неё
Лукулла невольно выдохнула. Святой отец Антонио был настоятелем этого храма сколько она себя помнила. Глубокий старец, он пользовался таким же глубоким уважением и безоговорочным авторитетом, давно прослыв действительно святым человеком. Под его защитой любая опасность казалась несущественной, преодолимой. Заметив облегчение на лицах людей вокруг, Лукулла поняла, что не одинока в своём мнении.
Шесть сестёр приняли конвой, отпустили солдат Планетарной Обороны и сами провели гражданских через ворота. Во внутреннем дворе монастыря окружающий мир чудился ещё более тихим, застывшим окончательно. Ни один внешний звук не проникал сюда: Лукулла даже не услышала, как уехали грузовики. Только едва слышимое пение птиц да вой горного ветра нарушал покой этого отрешенного места.
Возле большого мраморного фонтана в простом кресле сидел старик с достаточно пышной снежной бородой. Ему помогла подняться парочка молодых послушников.
– Ещё одна группа праведных пришла искать убежища у ваших стен, святой отец, – преклонив колено, отчиталась та же сестра битвы, видимо, являющаяся их лидером.
– Я вижу, Серафина, встань, – прошелестел с трудом уловимый голос Антонио, – и знай же, что не у меня, но у нашего милостивого Владыки эти люди хотят найти защиту. И в своей бесконечной любви к своим детям они найдут её здесь.
Старец постарался выпрямиться, сделал несколько самостоятельных шагов вперед. Молодые послушники держались рядом, готовые в любом момент подхватить его. Антонио остановился перед толпой, осенил её священной аквиллой и прочитал короткую молитву, после чего приветственно улыбнулся морщинистыми губами:
– Проходите же, дети мои, проходите. Не стойте на пороге. Для всех здесь найдутся и теплые одеяла, и горячая пища, и надёжная крыша над головой. Не пугайтесь святых воительниц или солдат храма – они здесь лишь для того, чтобы защищать нас.
– Мы так вам благодарны, святой отец! – крикнула какая-то женщина из толпы. – Спасибо вам!
– Не моя прихоть, но милость Бога нашего, Императора, привела вас сюда. Лишь Его волей я могу дать вам это скромной убежище. Ну же, проходите, не стойте на ветру.
Успокоенные люди двинулись следом за сутулой фигурой старика, тут же подхваченной послушниками. Воительницы Церкви вернулись к своим прямым обязанностям: Лукулла заметила, как многие из них исчезли где-то в пристройках храма. Даже за его зубчатыми стенами виднелись неровные линии гор. Отсюда они казались неприступными, но женщина не позволяла себя обмануть; она прекрасно видела суету, царящую в столице, слышала, о чем говорят все окружающие.
Воспользовавшись её заминкой, Марон немного вырвался вперед и тихо спросил у Антония:
–Дяденька, а вы что, святой?
– Сынок, нельзя отвлекать таких важных людей!.. – спохватилась Лукулла, но отец Церкви только по-отечески рассмеялся:
– Нет, дитя, я всего лишь скромный слуга Владыки Человечества и Его священной Экклезиархии. А как тебя зовут?
– Извините, святой отец, он у меня иногда такой непослушный…– Лукулла попыталась
– Не стоит, дитя. Для меня нет разницы в детях Его – все одинаково достойны Его бесконечной благодати. Подойди же, возьми меня за руку, не бойся. Вот так.
Когда рука её сына исчезла в коричневатой, морщинистой ладони святого отца, сердце Лукуллы невольно ёкнуло от трепета.
– А теперь скажи мне, как тебя зовут, дитя?
– Марон Дугал, эм…
– Зови меня просто «святым отцом». Итак, Марон, как ты хочешь служить нашему Императору, когда вырастешь? – на секунду повернув голову, Антонио понимающе подмигнул Лукулле. Этот мимолётный жест окончательно развеял все её сомнения и тревоги.
Столица Сераписа генерала не впечатлила – на родной Лигурии он видел города куда как более величественные и яркие, особенно тот, что стоял возле родового имения Оттонов. Тем не менее про себя он признал, что Атолла не лишена своей мрачной, скупой, суровой красоты: здания, сложенные преимущественно в темных тонах, резко контрастировали со всё ещё идущим снегом. Город, по крайней мере отсюда, ещё при приближении, казался тянущимся от одного края горизонта к другому. Место, выбранное для столицы так же довольно живописное, кругом холмы, далеко на востоке могучая горная гряда, а с запада её омывало море, практически не замерзающее круглый год. Всю столицу, вплоть до последнего мелкого здания, окружал ряд могучих чёрных стен, так же густо украшенных снежным полотном.
Генерал ехал в машине, через окно стараясь внимательным взглядом уловить каждую мелочь, любую, даже самую несущественную деталь. Впрочем, и разглядывать было особо нечего, ибо подобные виды Оттону были прекрасно знакомы: ещё недавний тыл, к которому неумолимо приближалась линия фронта. Все вокруг буквально кричало о том, что война уже на пороге, и нигде нет от неё никакого спасения, даже за могучими стенами столицы. Совсем скоро Враг придёт и сюда.
Ко всем воротам вереницей тянулись люди, машины, транспорт, набитый людьми и всем тем, что они успели забрать с собой. На глазах у Оттона многие беженцы сидели или даже лежали на голом снегу, ожидая, когда очередь хоть немного продвинется вперед. Были среди них в основном старики, женщины и дети – словом, наиболее уязвимая часть общества, ибо как уже успел узнать генерал, истинный серапиец предпочтёт встретить смерть с оружием в руке, защищая свой родной мир до последней капли крови. То, что у данной категории граждан Империума, что всегда гибнет в масштабных войнах самой первой и довольно массово, здесь, на Сераписе, взгляд скорее удивлённый, но уж точно не подавленный, несколько впечатлило Оттона. Обычно гражданские смотрят словно овцы, которых ведут на убой, но серапийцы больше походили на людей, просто не понимающих, как это врагу удалось прогнать их с родных земель.
Пока машина генерала постепенно рассекала очередь, словно нож, он успел заметить, что беженцы даже ставили пусть сымпровизированные, но вполне сносные палатки, где прятались от непогоды и довольно пронзительного ветра, рвущегося с моря.
Но не только обычные люди суетились вокруг Атоллы. Всюду виднелись бойцы Планетарных Сил Самообороны: кто-то стоял на постах, явно контролируя приток беженцев, кто-то патрулировал, а кто-то покидал или наоборот входил в город. Военная техника в сплошном людском потоке смешивалась с гражданской. Цепкий взгляд Оттона вылавливал из толпы даже редкие фигуры солдат Имперской Гвардии.