Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны
Шрифт:
Но читаем Шахурина дальше:
«Прошло месяца два, снова разговор за обедом. Сталин спросил:
— Как развертывается выпуск самолетов?
Ответил, что с каждым днем самолетов делаем все больше. На одну-две машины в неделю, но рост непрерывный. Со мной оказались полугодовой и годовой планы нашей работы. Полугодовой — подробно отработанный. Я показал Сталину эти документы.
Посмотрев их, Сталин заметил:
— Давайте условимся так…
И на одном из планов синим карандашом написал: «Обязательство. Мы, Шахурин, Дементьев, Хруничев, Воронин… (одним словом, перечислил всех заместителей), настоящим обязуемся довести ежедневный выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 года до 50 самолетов в сутки».
— Можете принять такое обязательство?
— Не могу один решить, — отозвался я.
— Почему?
— Здесь
— Хорошо, — согласился Сталин, — посоветуйтесь и доложите. На следующий день я показал своим заместителям запись Сталина.
Обсудили, разошлись, чтобы разобраться в возможностях наших заводов, поговорить с директорами, главными инженерами, прикинуть, что получится. Проверили положение на каждом заводе, какие они имели заделы, могут ли нарастать эти заделы, как и выпуск в целом. С директорами говорили много раз, обсуждали этот вопрос снова и снова и в конце концов пришли к выводу, что такое обязательство можно принять: довести выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 года до 50 в сутки. Представили документ, который подтверждал возможность выполнения задания» (там же. С. 97).
Ну и ну! А я, почитавши Суворова-Резуна, подумал, что Сталин требовал подписаться и грозил «Убью». А оказывается, Шахурин и его заместители изучили все резервы, прежде чем поставить подпись! И изучили их досконально.
Шахурин: «Слово свое авиастроители сдержали. К началу войны мы выпускали более 50 самолетов в день».
Всего в СССР в первой половине 1941 года было выпущено 5958 самолетов, из них 4177 — боевых (См.: Яковлев АС. Советские самолеты. С. 351).
Наверное, это жутко много, много больше, чем в остальных странах?
Сталин ведь готовил нападение и мировую революцию…
Цифры выпуска самолетов за годы Второй мировой войны известны, мы их приводим в таблице из книги М. Мельтюхова «Упущенный шанс Сталина» (С. 600). Для Германии цифры с 1940 года даются без учета выпуска планеров.
| Год | СССР | США | Англия | Германия |
| 1939 | 10 362 | 5856 | 7940 | 8295 |
| 1940 | 10 565 | 12 813 | 15 049 | 9867 |
| 1941 | 15 735 | 26 289 | 20 094 | 10 940 |
| 1942 | 25 436 | 47 836 | 23 672 | 14 664 |
| 1943 | 34 884 | 85 898 | 26 263 | 24 365 |
| 1944 | 40 261 | 96 318 | 26 461 | 40 482 |
Из таблицы видно, что Рузвельт и Черчилль… да нет… Сталин готовил и в самом деле войну. Бешено наращивал вооружения. А буржуазные страны спешно ели ананасы и жевали рябчиков, ожидая сталинского нападения…
Осенью 1941-го Шахурин взял на себя — сам — просто невероятные обязательства. Перед этим он пригласил к себе домой руководителей и директоров.
«Гости — одни мужчины. Шли они, конечно, к своему наркому, но попали в теплую домашнюю обстановку, которой многие из них в это время были лишены. Чувствовалось, что все рады встрече. Собрались директора, главные инженеры, секретари парткомов заводов, которые выпускали боевые
Темпераментный Куинджи, главный инженер моторного завода, горячий человек, но опытный работник, заявил, что их завод уже через месяц начнет выпускать двигатели, полностью изготовленные из деталей здешнего производства, и призвал самолетчиков быть готовыми к этому. Самолетчики приняли вызов и в свою очередь обратились к представителям других заводов и строителям.
Не скажу, что заранее обдумал такой нашу встречу, нет. Она получилась сама собой, как результат, видимо, особой ответственности за судьбу Родины. Все понимали, как велика опасность, нависшая над страной, и не могли думать и говорить иначе. Вот почему сразу же встал вопрос о сроках выпуска боевой техники на новых местах, сроках совершенно невероятных в других условиях. Эти сроки еще не были опробированы коллективным опытом и не подкреплены волей коллективов, но это был уже призыв руководителей и их самообязательства.
На другой день мы прикинули возможности каждого завода и цеха применительно к этим срокам и попытались изыскать дополнительные силы и средства, чтобы поставленные задачи стали реальными» (Шахурин А. И. Крылья победы. С. 137).
После этого А. И. Шахурин обратился к Сталину со своими предложениями, которые были приняты. Однако сразу резко увеличить выпуск самолетов не удалось, поскольку авиазаводы перемещались на Восток. Сталин, однако, никого не расстрелял. А потом число самолетов начало стремительно расти и намного превзошло число немецких. Но всего этого у Суворова-Резуна нет. Есть Сталин, маниакально требующий самолетов. Все должны ставить подпись. Если не выполнят обязательство — Сталин превратит всех в лагерную пыль.
«Сталин сделал петлю, а руководители авиационной промышленности должны сталинскую петлю сами надеть на свои шеи. Подписано обязательство наркомом и заместителями, теперь можем представить, как они воспользуются своими диктаторскими полномочиями против начальников цехов и производств. А они… Итак до самого мастера в промасленном халате. Кстати, минимум один из сталинского списка — Василий Петрович Баландин, заместитель наркома по двигателям — в начале июня 1941 года сел. Красив русский язык — зэк Баландин. Его подельников расстреляли. Баландину повезло, в июле его выпустили. Авиаконструктор Яковлев описывает возвращение: «Василий Петрович Баландин, осунувшийся, остриженный наголо, уже занял свой кабинет в наркомате и продолжал работу, как будто с ним ничего не случилось…» (Цель жизни. С. 227)».
Итак, Сталин хотел захватить Европу, требовал самолеты, заставлял подписывать обязательства, а кто их не выполнял…
Но… обязательства-то были выполнены!
За что посадили Баландина?
Обращаемся к книге Яковлева «Цель жизни», которую цитирует Суворов-Резун… и выясняем, что обязательства здесь ни при чем.
«На другой день Василий Петрович Баландин, осунувшийся, остриженный наголо, уже занял свой кабинет в наркомате и продолжал работу, как будто с ним уже ничего и не случилось…
А через несколько дней Сталин спросил:
— Ну, как Баландин?
— Работает, товарищ Сталин, как ни в чем не бывало.
— Да, зря посадили.
По-видимому, Сталин прочел в моем взгляде недоумение — как же можно сажать в тюрьму невинных людей?! — и без всяких расспросов с моей стороны сказал:
— Да, вот так и бывает. Толковый человек. Хорошо работает, ему завидуют, под него подкапываются. А если он к тому же человек смелый, говорит то, что думает, — вызывает недовольство и привлекает к себе внимание подозрительных чекистов, которые дела не знают, но охотно пользуются всякими слухами и сплетнями… Ежов мерзавец! Разложившийся человек. Звонишь ему в наркомат — говорят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК — говорят: уехал на работу. Посылаешь к нему на дом — оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный. Многих невинных погубил. Мы его за это расстреляли» (С. 227–228).