Пшеничная дорога
Шрифт:
– Знаешь, а ведь на Тоте хватает людей, кроме тебя, - возмутился Итон.
– Хотя их немного, и живут они друг от друга за сто километров... Мне кажется, тебе просто нравится считать себя особенной: забить себе голову, не думать о будущем, считая, что в этом есть смысл. Так вот - смысла нет. Будущее очень скоро настигнет тебя, и придётся принимать непростые решения. В этот миг туман в голове, который затмил здравый разум, помешает тебе поступить верно. Неправильные мысли приводят к неверным поступкам.
Глядя на носки своих туфель, Диана сказала.
–
Диана подняла глаза на Маэстро, ожидая от него отрицания и мечтая, чтобы Итон её переубедил. Но он не мог признаться в том, чего не было. Каждый раз, когда речь заходила о чувствах, перед глазами Маэстро стояла Анка. К странной девушке с Тота Итон испытывал не любовь, а скорее - интерес. А ещё сострадание, как к лишившемуся ног человеку, который не сможет без чьей-то поддержки жить самостоятельно, и как бы ни был зол на судьбу, вынужден цепляться за помощь других.
– Верно... Мы друг другу никто, - догадалась о его невысказанных мыслях Диана.
– Не нужно спасать меня из человеческой солидарности. У нормальной личности есть более важные, призывающие к жизни дела: экзамены, поступление в Высшую школу, спорт-грайвы, и любимая девушка на Земле. В твоей жизни нет места случайностям, а я - случайность. О таких как я, повстречав на пути, забывают, или стараются поскорее забыть погрузившись в дела. Зачем помнить нечто пустое, дурацкое, не способное себя прокормить, но обречённое выращивать еду для других?
Постепенно к Итону пришло осознание, что чересчур наивно было рассчитывать изменить Диану одним разговором, пусть и на месте её бывшего дома. И всё же он чувствовал странную тягу к этой девушке - единственному человеку на Тоте, живущему не своей жизнью - потому что он, Итон, пусть и временно, оказался на том же пути. Дела Симеона, планы Саши, замкнутость Виктора - были чужды его собственным взглядам на жизнь. Разница между Итоном и Дианой заключалась лишь в том, что Маэстро вырвется с Тота обратно к гонкам, к друзьям, к привычным заботам, а Диана останется здесь навсегда. Ради одной этой причины не стоило бросать попыток вернуть ей ощущение человеческой жизни.
Оглянувшись на тополь, Итон проговорил:
– Сомневаюсь, что люди посадившие единственное на Тоте дерево, преодолевшие все препятствия ради воплощения своей мечты, хотели, чтобы их дочь осталась без будущего. Тебе нужно заняться делом, всё равно каким - учиться, работать, завести семью, воспитывать детей, возделывать поля, найти друзей... Человеку необходимо что-то делать, чтобы вырваться из круга собственных мыслей; что-нибудь, на что можно опереться в беде, в чём можно найти утешение, когда тебя одолевают сомнения. Нельзя оставаться с мыслями наедине, нельзя допускать, чтобы на целой планете не нашлось ничего, что может стать твоим смыслом жизни.
– Или не нашлось никого...
– отвернувшись, чуть слышно прошептала Диана.
– Но жизнь не сказка, и принцы не прилетают на шаттлах для спасения сумасшедших принцесс. Прости, что заставила заботиться о себе, Итон. Мне этого не хотелось... Я дала
– Наверное, очень многое...
– ответил Маэстро, понимая, что их разговор подходит к концу.
Диана поднялась, стряхнула с платья пшеничные зёрна и зашагала по протоптанной в поле тропинке. Пройдя с десяток шагов, она неожиданно обернулась.
– Твои родители тоже не хотят для тебя плохого будущего?
– Конечно же не хотят, - честно признался Маэстро.
– Девяносто четыре балла - это недостаточное достижение, но не для них, а для меня. Жизнь, как и любовь, необходимо возводить по кирпичику. Слишком редко происходят счастливые случаи, которые решают судьбу. Также редко встречается и любовь с первого взгляда. Школа, экзамены, увлечения и работа - это человеческая проверка на прочность, такая же важная, как признание в любви, близость и решение остаться с дорогой тебе половинкой.
– Верно...
– согласилась Диана, о чём-то задумавшись.
– Родители всегда хотят для нас лучшего, и чтобы поставить нас на ноги, готовы на всё. Только вот цена жертвы иногда оказывается непосильна... Что будет, если твоё завтра, которое ты старательно складываешь по кирпичику, неожиданно рухнет? Что будет, если девяносто четыре балла никогда не превратятся в сто тридцать?
Слова Дианы кольнули Итона. Она спрашивала прямо, не сводя с него глаз, серых, как осеннее небо. В этих глазах отражалось пустынное пшеничное поле и парень, стоявший возле единственного дерева Тота. Что будет, если он не успеет стать личностью и все планы окажутся недостижимой ступенью?
– Мне придётся выбирать и принимать непростые решения, - сказал Итон.
– Расставаться с привычным образом жизни, пожертвовать интересами. Быть может, пойти по пути, которого я не хочу. Но такова жизнь человека: чтобы сохранить её, мы должны делать то, чего никогда не хотели.
– Будешь давить, как Симеон? Тоже захочешь укрепить свою судьбу на все три метра?
– улыбнулась Диана.
– Мой дед не такой плохой человек, - Итон вернул ей улыбку, вспоминая утренний разговор с дедом.
– Он суров и практичен, но не жесток. Симеон переживает за тебя - ведь это его идея - привезти тебя на место вашего бывшего дома.
– Симеон?..
– улыбка исчезла с лица Дианы, в глазах зажглись искорки беспокойства.
– Так вот что...
Оборвав себя на полуслове, она бросилась к велосипеду...
***
Когда Итон выбежал на дорогу, уже не было видно ни Дианы, ни велосипеда. Она хорошо знала Тот и скорее всего решила вернуться домой через поля, засеянные в этом месте высокорослыми сортами пшеницы. В сгустившихся сумерках Маэстро не смог различить бирюзового силуэта. Ничего не оставалось, как вернуться к брошенному вдалеке грайву. До машины пришлось бежать всё расстояние, которое они проехали вместе. Карта состоящая из жёлтых квадратов почти ничего не могла подсказать. Чтобы хоть немного сократить расстояние, Итон решил пересечь последнее поле наискосок.