Пшеничное зерно и океан
Шрифт:
— Не заражу я вас ничем, — я совершенно здоров.
— Здоров. Издеваешься над нами, что ли? — сердито воскликнули жители несговорчивой планеты Травинка.
Они стали обвинять его в том, что за те годы, когда он был правителем…
— Да, был! — не дал им докончить сэр Арнольдо Барнольдо.
— Ну, это, скажем, если и не очень
— Говорите быстрее! — взмолился злополучный хозяин острова.
— Мы затем и пришли, — сердито ответили ему жители Травинки.
— На шестой день шестого месяца вашего управления вы отправились в кругосветное турне. Мы считаем, что и это не так уж плохо. Но вот за другое, при всей нашей снисходительности, мы оправдать вас не можем. Когда вы вернулись из кругосветного путешествия, вас встретили 999 999 человек, а не один миллион, как вы приказали. Вы уволили своего первого помощника, а позднее его судили. Он пробыл в тюрьме три месяца, и штраф, который вы на него наложили, оказался столь велик, что он продал дом свой, для того чтобы уплатить его. Вы были несправедливы.
— Это вы о штрафе-то?
— Если бы вы считали и его, встречающих было бы точно миллион.
— Но он не выполнил моего приказа.
— Это не всё. Ваши судьи не судили, а исполняли ваши указания. За это вы их и наградили.
— Давайте покончим с этим допросом, — взмолился Арнольдо Барнольдо.
— Нет!
— Воздух кончается, мы едва дышим… Нельзя терять время на разговоры о давно минувших событиях.
— Мы не скрываем, что любим копаться в мелочах. Мы придирчивы. А помните ли вы одного юношу?
— Я знаком со многими юношами. В последнее время моими друзьями были только юноши. Мне сказали, что таким образом я омолаживаюсь.
— Нет, мы спрашиваем вас о том юноше, который подверг себя самосожжению.
— Да, был один такой…
Такой поворот дела сэру Арнольдо Барнольдо совсем не понравился.
— Он единственный из приближённых назвал ваше правление диктатурой посредственности. Но все остальные присутствующие, ради того чтобы угодить вам, заглушили его голос хором похвал. А он не знал иного способа протеста.
— Но он сам поджёг себя.
— Вы создали условия для этого.
— Я человек, мог и ошибиться.
— Но это ещё не всё.
— Скорее, силы мои на исходе. Я согласен со всем, только примите меня. Я погибаю…
— Если вы правы, возражайте! Согласно нашим законам одобрение несправедливости есть преступление.
— Говорите.
— Однажды приятель пригласил вас на свой день рождения. Вы пошли. И это правильно. Но вместо того, чтобы говорить о нём, все беспрерывно говорили о вас. А вы в это время сидели и сравнивали, кто больше других произнесёт похвал в ваш адрес. Мы не желаем принимать вас!
Действительно, жители планеты Травинка оказались слишком придирчивыми.
— Наша цивилизация, — объяснили они, — очень молодая, хрупкая, она ещё не может устоять перед болезнями, которыми переполнен океанский
И они порекомендовали сэру Арнольдо Барнольдо возвратиться к центру живого пояса вселенной. Там цивилизации старые, развитые, они более стойки ко всякого рода заразе, и примут его безо всяких условий. Сказали так представители Травинки и приготовились уходить.
Тогда по щекам одного бледного, исхудавшего ребёнка покатились чистые, как жемчуг, горькие слёзы.
— Не плачь! — рассердился на него сэр Арнольдо Барнольдо. — Слёзы — это признак слабости.
Как только посланники с Травинки увидали эти слёзы — произошло чудо.
— Слёзы — это самое сильное, что у вас есть! — заключили они и стали думать, что им делать с океанским островом. Все были единодушны в том, что сэр Арнольдо Барнольдо и его приближённые совершили много зла. Но какими бы ни были люди, населявшие океанский остров, они умеют плакать, умеют переживать, — значит с ними можно будет столковаться.
И решили они принять их.
Был отдан приказ, чтобы все населяющие океанский остров встали позади плакавшего ребёнка. Его слёзы спасли их, и он поведёт людей в новый их дом.
Долго решали посланники, что же им сделать с Арнольдо Барнольдо. Он-то для чего им нужен? Не лучше ли просто оставить его, пусть летит себе один в мёртвом межзвёздном пространстве, высыхает, как лист на зрелой кукурузе, и носится в бесконечности пространства вселенной никому ненужной, нежеланной песчинкой. Но не будут ли они потом обвинять себя в жестокости?
Да, они примут и его тоже. Но так просто, без всяких условий? Ни в коем случае. Он не заслуживает снисхождения. Тогда при каких условиях? При одном: сначала они убедятся в том, что он может сожалеть, о чём-нибудь.
— Я тоже из того же рода, — повторял беспрестанно Арнольдо Барнольдо.
Скрестив руки на груди, он кланялся и умолял не оставлять его одного среди звёзд.
— Раз так, мы примем и его тоже, — решили жители планеты Травинка.
И они приняли его.
Безумная Частица квази-звезды осталась одна. Сделав стремительный зигзаг между звёздами, она скоро исчезла из глаз.
Она не была совсем уж мёртвой и не должна была кому-то подчиняться. Она прекрасно поняла это и обрадовалась, очень обрадовалась.
Имеет ли кто-нибудь всё?
В одном ласточкином гнезде под крышей вылупились три птенца. Они высунули головки, увидали солнечный свет и сказали: "Цвир-р". Самый маленький из них, чуть побольше напёрстка, имел отличие в виде белого пёрышка, круглого и светлого, как жемчужная капля росы.
Ласточки росли быстро. Наконец настало время, когда они начали пытаться взлетать. Старая ласточка — их мать, с большим трудом удерживала их в гнезде: придёт и их время, нечего так спешить, ещё рано, сначала пусть окрепнут крылышки. Они послушались маму, но, подрастая, стали приглядываться друг к другу. И тогда произошло нечто, очень огорчившее Ласточку с белым пёрышком на головке.