Псих. Дилогия
Шрифт:
– Расскажи-ка подробней про подготовку.
Об этом я говорить был готов - недаром в своё время читал о нейродрайве всё, что только мог найти. В целом картинка получилась, по-моему, вполне правдоподобной. Уязвимым выглядело одно место - мой возраст; но тут завираться было слишком опасно. Если полковник разумно подойдёт к разговору с матерью, наверняка он её на информацию раскрутит.
Ну, что ж возраст. Учат же грудничков плавать.
– А сам ты тогда летал?
– Один
– Почему только один?
– Ну, брат побаивался все-таки. Подключаться-отключаться он меня учил, а взлететь не разрешал. И я как-то раз украдкой...
– Это был флайкар?
– Бифлай. Учебный.
– Ну и?
– Полез сразу вверх, выскочил из атмосферы и отключился. Не в смысле - от леталки, а в смысле - сознание потерял. Так что сам полёт почти и не помню.
– Что-то ты больно многое не помнишь.
Я пожал плечами.
– Так то когда было-то... И длился весь полет, может, пару минут от силы. От брата влетело потом... А мама вообще была в шоке, она ведь не знала ничего.
– Таблетки какие-нибудь принимал?
– Конечно. Брат говорил, без них нельзя. Красные такие капсулы, по две штуки.
– А в других случаях?
– Тоже. Каждый раз. А на дело шёл - выпил четыре.
– Почему?
– Боялся, стрелять будут.
– Стреляли?
– Задели один раз краешком.
– И как ощущения?
– А то вы не знаете. Будто в меня всадили.
– Но сознания не терял?
– Да я от тех капсул словно пьяный был. На трезвую голову я бы, наверное, такого не вытворял.
– Хорошо живут в Норе, - хмыкнул полковник.
– Симбионт понадобился - достали, препарат - достали. А мы все сюсюкаем - бедняжки, нищие.
– А я про Нору ничего не говорил, между прочим, - буркнул я недовольно.
Мосин махнул рукой.
– Да ладно. Я не мент, меня эта тема слабо волнует. Так значит, после того случая в, хм... младшем школьном возрасте и до нынешнего года ты с симбионтом не летал.
– Нет.
– Вообще не подключался?
– Нет.
– И как пошло... после перерыва?
– Первый раз трудно. Долго возился. А потом ничего, вспомнилось.
– И как вообще... впечатление?
– Ну...
– я помолчал. Не сфальшивить бы...
– Это могло бы стать увлекательным, если забыть, чем это грозит.
– Так вот, значит.
– Да, - согласился я.
– Пожалуй.
Мосин
Полковник выстучал не менее двух куплетов прежде, чем сказать:
– Хорошо. Я тебя беру.
– Куда?
Мосин поднял тонкие изломанные брови.
– В штрафбат, разумеется. На Варвур. А ты что подумал?
– Что надо подписать?
– спросил я устало.
– А-а, - полковник снова нарисовал у себя на лице эту пародию на улыбку.
– Не доверяешь. Осторожный мальчик; одобряю. Ну, бумаги сейчас сообразим, мне ещё с "гасом" разбираться. Сначала, конечно, будет учебка - надо же проверить, что ты умеешь, а чему стоит подучиться. И полечить тебя, судя по всему, не мешает. Мне солдаты нужны, а не инвалиды. А дальше - всё в твоих руках, парень. Только в твоих.
Признаюсь честно - я пытался читать бумаги, изо всех сил пытался. Но буквы двоились, троились и расплывались, и в конце концов я сдался и подмахнул документы, не поняв в них ни слова. Мне уже практически было всё равно.
И ещё. В тот момент я не чувствовал ничего. Совсем ничего - кроме огромной, неподъёмной, смертельной усталости.
Псих. Отрыв
1.
Учебка штрафбата располагалась на планете, носившей имя поэтическое - Чайка. Наверное, романтиком был капитан древнего межзвёздника, впервые увидевший это небесное тело, постоянно покрытое пенистой шапкой белоснежных облаков, несущееся мягким пушистым шариком сквозь бесконечную пустоту космического пространства. А может быть, воображение капитана взбудоражили пейзажи самой планеты - бескрайний океан, то тут, то там взрезаемый острыми гранями скалистых островков, у обрывистых берегов которых вечным варевом вскипают буруны. Чаек здесь, правда, не было; их когда-то пытались завозить - как везде и всегда тащил за собою человек привычные для глаза виды флоры и фауны, безжалостно вытесняя ими исконные. Но чайки не прижились; не прижилась в океане рыба, водоросли и даже фитопланктон. Планета с гордым именем Чайка упорно отторгала все чужеродное, оставаясь такой же дикой, холодной и пустынной, какой была до пришествия человека.
Разумеется, пока не попала в цепкие лапы военных.
Теперь пространство под пасмурным, всегда затянутым облаками небом, поделённое на квадраты и пронумерованное, щетинилось вгрызшимися в скальный грунт сооружениями. От баз, полигонов, учебных центров расходились, как круги по воде, зоны контроля, заградительные и защитные полосы; сверху всё это безобразие прикрывалось сторожевыми спутниками и следящими зондами. Инструктора называли эту сеть "глобальной аларм-системой". Когда я впервые воспринял её "органами чувств" бифлая, планета показалась мне опутанной колючей проволокой.