Психоделика любви: Начало
Шрифт:
Дверь открылась, и показавшийся медбрат кивнул головой на дверь.
— Ты свободен. Кисаме сказал, что на первый раз с тебя хватит.
Учиху не нужно было приглашать дважды, он вскочил, с радостью покинув белую тюрьму. Но вот его товарищу по несчастью это не понравилось.
— Какого хрена вы выпускаете этого выскочку первым, м?! Вы в конец там все страх потеряли?
— Потому что он не орет, как ПМСная баба! — прикрикнул мужчина и стукнул по двери, где находился Дейдара.
— Это я пмсная баба? Открой
Сумерки уже сгущались над больницей, когда Итачи вернулся на лужайку. Ему удалось уговорить выпустить его подышать воздухом на 5 минут. Но на самом деле он пришел найти Конан: вглядывался в высокие пики башен и балконы, ища Ангела. И нашел. Конан сидела на балюстраде; кровавые крылья, проявляющиеся в ночь, отливали ало-оранжевым маревом в свете умирающего солнца. Он быстро вычислил, с какого именно балкона она сидит, и кинулся обратно в здание. Вбежал на 3 этаж, нашел нужную дверь, и, даже не взглянув, кому она принадлежит — обнаружив лишь заброшенный пустующий кабинет — проворно выскочил на балкон.
Конан стояла на перилах, спиной к нему. И вдруг, резко наклонившись, сорвалась вниз.
Итачи дернулся и кинулся к балюстраде, попытавшись ухватиться за призрачный мираж. Но Конан не было. Как и не было её разбившегося тела на лужайке.
— Ты ведь сам говорил, что я не могу умереть, — промолвил её ласковый голос за спиной.
Итачи обернулся, сконфуженно сжав и разжав пальцы. Конан смотрела на него извиняющееся, даже как раскаивавшийся грешник, с искренней тоской в глазах.
— Почему ты не приходила ко мне все это время?
— Я думала, ты не захочешь меня видеть. Не захочешь, чтобы вернулись галлюцинации.
— Я уже не знаю, что реальность, а что фантазия, — в беспомощности заявил Учиха и хлопнул ладонями по бедрам. — Знаю только, что вляпался в полное дерьмо из-за своей самоуверенности, и теперь не знаю даже как выбраться отсюда.
— Отсюда еще никто не выбирался. Живым. — Уточнила Хаюми и сделала шаг ближе.
— Почему не уйдешь ты? У тебя есть крылья, ты можешь улететь. — Итачи сделал шаг вперед.
— Мои крылья?.. Всего лишь моя кровь. Я птица с бесполезными крыльями, в клетке, в которую заточила сама себя.
— Ты сказала, что покончила с собой во имя любви.
— Это долгая история.
— В психушке мне спешить некуда. Разве что на ужин. — Итачи пожал плечами, смотря, как Хаюми делает еще шаг ему навстречу.
— Когда ты полностью поверишь в меня, я расскажу тебе.
— Но, по крайней мере, ты можешь рассказать мне, что здесь происходит? Ты ведь можешь быть везде, все слышишь. Ты главный свидетель преступлений.
— Я мертвый
— Подожди, Красная Луна? — Итачи указал на ворота клиники, где было выбито одноименное название.
— Именно. Клиника — что-то вроде дочерней компании, дополнение к главному монстру.
— Так вот что со мной происходит. — Итачи дотронулся до живота, поднялся к груди, где горел огонь. — Вот что происходит с другими, они умирают от побочек.
— Мне жаль, — искренне зароптала Конан, сделав два шага вперед. — Это все из-за меня.
Итачи не понимал, причем здесь она. В голове его вертелся совсем иной вопрос.
— Почему ты боишься подняться в восточную башню?
— Там проходят фазы. От шестой более зверские эксперименты, более жесткие условия. Пациенты там страдают еще больше. А их страдания порождают монстров их главных страхов.
— Монстры? Подожди, так это все реально? Все эти вороны, зайцы.
Конан ретиво закивала, испуганными глазами смотря прямо в глаза Учихе.
— Для меня реально каждую секунду. Я видела твоего зайку с ножом: он дежурит на лестнице, поэтому я сижу здесь. Ты можешь его видеть только в момент дикой агонии, находясь на грани смерти, когда одной ногой находишься в мире «между жизнью и смертью». В мире, где застряла я.
Итачи схватился за голову, отвернувшись. Все это было слишком сложно, слишком безумно.
— Мир между жизнью и смертью?
— Так я его называю. Умерев, я не нашла покоя и застряла в сером мире. В этом мире и рождаются монстры из вашей боли. Они проекция ваших душ.
— Но ты мертва, они не могут причинить тебе боли. Почему ты тогда не можешь пойти в восточную башню и проверить жив ли мой брат? — Итачи резко повернулся и кинулся к Конан, но так и не решился подойти вплотную.
— Потому что я боюсь стать такой, как они — стать страхом, монстром. Здесь обитают уже не только монстры, но и души умерших, которые от злости деградируют в таких же монстров.
— Это мне ничего не объясняет. Это больше похоже на оправдание моего подсознания в беспомощности.
— Я не плод твоего воображения.
— И как ты мне это докажешь? Я даже дотронуться до тебя не могу.
Итачи протянул руку, выставив ладонью вперед. Конан блестящими от непролитых слез глазами удивленно взглянула на ладонь и неуверенно протянула дрогнувшую руку ладонью к ладони Учихи, не смея прикоснуться. Всего в нескольких сантиметрах.
Они качались друг от друга; казалось, подуй ветер сильнее, и он подтолкнет их друг к другу. Но ветер развевал лишь волосы и полы ночнушки.