Психоделика любви: Начало
Шрифт:
— Пейн, — произнесла Хаюми, не убирая руки.
— Что Пейн?
— Мое доказательство, — уже увереннее произнесла Хаюми, шмыгнув носом так, как бы сделал это человек, находясь полуголым на холодном ветру. — Я привязана к нему. Ты можешь найти в его кабинете фотографии со мной, а также алтарь, которому он молится за мой покой.
Итачи не сразу понял смысл услышанного, все доходило до него слишком туго из-за произнесенного ею имени. Чуть качнувшись вперед, Конан едва не дотронулась до Учихи, но он одернул руку, боясь, что она пройдет сквозь него. А когда поднял взгляд, Конан уже не было.
======
Несколько дней Итачи из-за угла наблюдал за кабинетом одного из самых таинственных врачей Красной Луны, которому он никогда не придавал значения. Кто он есть? Странный молодой мужчина слегка за 30, с цветом волос ядерной вспышки солнца и неимоверным количеством пирсинга на лице, при виде которого Учихе становилось даже больно: сколько нужно было перенести физической боли, чтобы сотворить такое с собственным лицом? Если только не в попытке заглушить страдания душевные.
Сначала Итачи хотел расспросить о Пейне Дейдару. Но взрывной пациент смотрел на Учиху таким взглядом, точно сам приходился бомбой, готовой унести их обоих в могилу, лишь бы избавиться от Итачи.
Было глупо верить своей галлюцинации. Он мог и сам себе придумать связь «Конан» и Пейна. Но после всего увиденного Итачи хотел верить. В самого себя, самому себе. Даже если он и сумасшедший. Кроме себя самого у него больше нет никого ближе. Он один, поглощенный зябкой почвой Красной Луны, что утянула его внутрь системы, словно зыбучие пески. И нет у него больше права голоса. Его голос — один из сотни воющих и стонущих, кричащих душ. И голос этот растворился, слившись в какофонию звуков.
Пейн всегда запирал кабинет на ключ. Выбивать дверь — глупо. Хотя кого это волнует, если он сумасшедший? Однако Учиха больше опасался, что на шум сбежится персонал больницы.
Тогда он нашел выход. Действовать так, как полагается сумасшедшему.
Ключ всегда лежал в правом кармане медицинского халата; Пейн не изменял своим привычкам, вплоть до того, что приходил в кабинет практически в одно и то же время.
После завтрака он отправится как обычно к Дейдаре. Но на завтраке у Учихи Итачи случится приступ. Он впадет в бешенство, тело его забьют судороги, и он налетит нечаянно на Пейна, сбив того с ног и полностью заблокировав его движения. А пока пострадавший врач будет пытаться скинуть его с себя, Итачи заберет ключ из кармана и засунет к себе в карман больничных штанов.
Когда его оттащат, чтобы вколоть очередную дозу успокоительного, Пейн своими мертвыми глазами оглядит его как прокаженного, но, ничего не сказав, продолжит будний обход.
И план удался. Итачи оказался превосходным сумасшедшим. Оказывается, быть психом бывает очень удобно. Порой.
На ватных ногах после препарата он добрел до кабинета, отпер дверь и, прошмыгнув внутрь, закрыл изнутри. Ничего необычного. Высокие, как и во всех кабинетах из-за старинной постройки, потолки, обстановка довольно мрачная, затемнённая тяжелыми шторами, которые Учиха поспешил чуть приоткрыть. Все бумаги сложены с перфекционистской точностью и аккуратностью. Ни пылинки. А дышать все равно тяжело. Из-за пряных ароматов благовоний, какие часто жгут в храмах при молитве. Одну из таких палочек Итачи нашел на
Достав первую папку, Учиха быстро пробежался по незнакомому имени, заметив на правом верхнем углу странную приписку «Объект номер 14». Но, не дочитав до конца, заметил странный просвет в открывшемся пространстве, и быстро убрав все папки, застыл. Маленький алтарь, такие пристраивают в домах, молясь божествам за усопших. Статуэтка Будды, благовония, перевязанная лентой прядка фиолетовых волос, обручальное женское кольцо и коробка от лекарства, срок годности которой истек еще 9 лет назад. Несколько таблеток среди десятков вскрытых ячеек хранились на месте. Учиха открыл аннотацию, откуда узнал, что маленькие бело-красные пилюли представляли из себя сильнодействующее снотворное.
Быстро убрав все вещи обратно, Учиха принялся искать хоть что-то в подтверждение существования Хаюми Конан помимо фиолетовых прядей волос, которые могли быть чистым совпадением.
Все полки, все шкафчики забиты таблетками и вакцинами. И только в ящиках стола, в журнале учета поступивших лекарственных средств, названия которых Учихе ни о чем не говорили, Итачи опустил взгляд на выпавшие фотографии. Он поднял их с пола, расправил веером и, присев на кресло врача, долго вглядывался в лица. Знакомые и нет, такие яркие, такие счастливые, никак не вяжущиеся с привычным мертвенным, безэмоциональным лицом Пейна.
Конан Хаюми существовала. Конан Хаюми была когда-то жива и улыбчива. С неестественного оттенка волосами, явно повидавшими не одну коробку краски, янтарными, немного печальными глазами, обведенными синими тенями. С пирсингом под нижней пухлой губой. В объятьях двух молодых людей. Один слишком жизнерадостный для того, чтобы быть правдой: судя по прическе, этим пареньком и был Пейн. Прическа безусловно та же. Нет, что-то здесь не так. Глаза — карие. Глаза Пейна были голубыми, даже прозрачными — как у другого юноши с фотографии, с болезненно-бледным лицом, слегка худощавым, отчего мог казаться таким из-за контраста ярко-красных волос.
На обороте фотографии значилась надпись: «1 курс, Яхико Ятеро, Конан Хаюми, Нагато Узумаки».
И нет никакого Пейна.
Судя по надписям, рыжий — Яхико, голубоглазый — Нагато. Так кто из них Пейн? Итачи всегда думал, что Пейн — это имя. Однако все может быть не таким, каким кажется, как и сама Красная Луна.
Итачи спрятал фотографию под футболкой, зажав резинкой штанов. И убрав остальные, как и улики, покинул кабинет человека, чью роль не мог до сих пор понять. Не забыл выкинуть ключи у входа.
Во время «экскрементов» был четвёртый. Но кто именно: таинственный Обито или же Пейн со скелетами в шкафу? Вероятно, в прямом смысле.
— Когда я сказал, что взорву тебя, что именно ты не понял, а, Учиха? — Дейдара показал всю свою радость при встрече, сплющив в пальцах пластилин. У Итачи хватило наглости явиться прямиком в палату к Тсукури и смотреть на него тем непроницаемым, надменным взглядом, от которого у Дейдары скручивало желудок.
— Я хотел попросить прощения за то, что втянул тебя во все это, — с искренним раскаянием произнес Итачи, подошел ближе, показывая, что не боится праведного гнева.