Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье
Шрифт:
Да, нельзя не согласиться: шесть с половиной миллиардов землян не только получили в лице Всемирной Сети подарок — очередную Пандору вместе с ее непредсказуемым ящиком, но и сыграли в игру «Загляни под крышечку».
В качестве приза нам досталось новое видение мира. А заодно и негативные последствия этого нового видения — аддиктивные расстройства, о которых раньше слыхом не слыхивали.
Некоторые настолько сомнительны, что пока не получили статуса отдельного заболевания, — например, зависимость от мобильной связи. Да, многие чувствуют растущее беспокойство, если их мобильник не ловит сигнал или вовсе отключается. Или таскают с собой целую коллекцию сотовых. Или вообще мобилу из рук не выпускают: играют в компьютерные игры, фотографируют окружающую действительность, шлют эсэмэски кому ни попадя… Впрочем,
Что же касается психологических расстройств, связанных с компьютерными играми и интернетом, то они, по мнению психологов, вещь реально опасная. Правда, классификация этих отклонений еще недостаточно разработана. Но это вина не столько психологов, сколько… разработчиков компьютерного продукта. Воздействие виртуальности на сознание и подсознание пользователя слишком широко и разнообразно, чтобы укладываться в жесткие рамки симптоматики и динамики психологической зависимости. Появление Всемирной Сети — слишком недавнее событие, чтобы психология уже сегодня могла однозначно ответить на вопрос: каким образом это чудо прогресса воздействует на человека и на человечество? На протяжении полутора десятилетий ученые решают: есть ли интернет-зависимость? Она есть или ее нет? Есть она или нет ее?
В начале 1990-х возникло определение интернет-зависимости как непреодолимой тяги к работе во Всемирной Сети. И, по мнению сотрудников американского Центра когнитивной терапии, ее следует поставить в один ряд с такими зависимостями, как шоппингомания, клептомания, патологический азарт. Согласно исследованиям психолога Кимберли Янг, распространенность интернет-зависимости имеет определенное сходство с распространенностью патологического азарта: этой формой аддикции страдают примерно 5 % пользователей. Служба социологических исследований GatherGroup Japan KK провела опрос среди крупнейших компаний по вопросу использования интернета на работе. Оказалось, что 78,6 % работников этих компаний используют Сеть для личных нужд: общаются в чатах, смотрят порносайты, занимаются серфингом в WWW. При этом 57 % опрошенных заявили, что подобное нецелевое использование им необходимо, а 22 % высказались еще более категорически: им должны разрешить злоупотребление интернетом на работе, даже если это невыгодно компании. В общем, только 23 % трафика в интернете приходится на работу. Все остальное уходит на удовольствия интернетоголиков.
Но работодатели резонно предполагают, что многие так называемые интернет-зависимые — попросту лентяи. И сваливают свои пороки, вроде пристрастия к ничегонеделанию, на малоизученную болезнь. Дело в том, что в цивилизованной стране больных нельзя подвергать дискриминации. Следовательно, сотрудника, уличенного в интернет-оргиях за казенный счет, увольнять не полагается. Естественно, для компании медицинская интерпретация обычной лени неприемлема. Зато она очень даже приемлема для психологов, лечащих интернет-зависимость.
Некоторые психотерапевты считают, что непреодолимая тяга к интернету — не самостоятельное заболевание, а целый комплекс патологий с различной природой и различными перспективами развития.
Притом, что центры и организации, занимающиеся проблемами интернетоманов, крайне заинтересованы в расширении симптоматики этого заболевания (или этих заболеваний?): увеличение количества признаков интернет-зависимости автоматически увеличивает количество больных, обратившихся за помощью. И деньги компаний, затерроризированных интернетоманами, плавно перетекают в карманы психотерапевтов. Лечение компьютерной зависимости — совершенно новая отрасль бизнеса, поэтому в ней все еще царят законы черного рынка: ни критерии, ни гарантии не отрегулированы; последствия терапии не изучены; товары и услуги сомнительные; методы и цены дикие. Но ведь надо же что-то делать, если виртуальность понемногу вытеснила окружающий мир на задворки сознания? Надо же выходить из этого искусственного сна разума,
Несмотря на изобилие подобных откровений и пророчеств, публике не хватает конкретной и достоверной информации. Как отличить аддикцию от простого увлечения? Как «перехватить» прогрессирующую деформацию психики до момента, когда ситуация станет необратимой? Как узнать причину, по которой дети, подростки и молодежь добровольно лезут в компьютерные сети? И так далее, и так далее. Вопросов множество. Попробуем дать ответ хотя бы на самые главные.
Итак, какой бывает компьютерная аддикция? Психологи Ю.Д. Бабаева, А.Е. Войскунский и О.В. Смыслова предложили выделить следующие варианты трансформации личности под влиянием компьютерной субкультуры:
1) увлеченность познанием в сфере программирования и телекоммуникаций, или, как крайний вариант, хакерство;
2) увлеченность компьютерными играми и, в частности, играми посредством интернета или, как крайний вариант, игромания;
3) увлечение сетевой коммуникацией или, как крайний вариант, интернет-аддикция, зависимость от интернета[63].
Каждая из трансформаций основана на своей собственной, специфической мотивации. Личность выбирает тот мотив, который для нее и важнее, и ближе. С одной стороны, этот выбор основан на системе ценностей, сложившейся в сознании индивида. С другой — на социокультурных факторах. Поэтому несмотря на сходство аддиктивных агентов — во всех трех случаях в этой роли выступает компьютерный продукт — сходство форм компьютерной зависимости только кажущееся. Это, в принципе, разные зависимости. А значит, каждой из описанных трансформаций присуща собственная модель уязвимости.
Начнем с личности, законно претендующей на звание архетипа героя наших дней — с хакера. В массовом сознании блуждают сразу несколько образов хакера, не слишком похожих между собой. Во-первых, народный мститель, изобретатель вируса, уничтожающего все и вся, обиженный на человечество (вариант — обиженный человечеством). Во-вторых, любопытный и гениальный подросток, благодаря экспериментам которого мир оказывается на грани компьютерного краха и полного вымирания. В-третьих, удачливый жулик, способный перехитрить новейшие охранные системы. В-четвертых, Бэтмен (он же Робин Гуд), спасающий жизнь и имущество информационно ограбленных. В-пятых, Доктор Зло, борец за мировое господство. Как видите, всё личности могущественные и таинственные. Именно эти черты «архетипа хакера» — причастность к таинствам и могущество — привлекают будущего интернетомана. А следовательно, формируют подходящую мотивацию для зависимости от интернета: хочу быть сильным и вызывать интерес! Она-то и становится главным фактором аддиктивной уязвимости.
По мнению психологов Дж. Маркофа и К. Хефнер, хакер в большинстве случаев является обладателем каких-либо недостатков и проблем. Самые распространенные: дефекты внешности, лишний вес, неразвитая мускулатура, заикание, знакомство с наркотиками, нелады в семье, сложности в общении, неприятие со стороны референтной группы, недостаток самоуважения. Потребность в компенсации или гиперкомпенсации недостатков толкает индивида на путь хакинга, поскольку об интеллекте хакеров ходят легенды. Которые, кстати, далеко не всегда соответствуют действительности.
Среди хакеров довольно высок процент обладателей средних и даже низких интеллектуальных способностей. Причем виртуальность тем и хороша, что в ней существует возможность компенсировать недостаточно высокий уровень интеллекта волей, терпением и настойчивостью.
Если хакер-интеллектуал достигает своей цели быстро и эффективно, то менее развитый хакер может действовать в лоб, без применения оригинальных приемов — и добиться сопоставимых результатов. В то же время окружающая нас действительность такова, что низкий уровень умственного развития, как правило, нельзя компенсировать волевым усилием. При всем при том, если желание компенсации дополняется стремлением к самовыражению, к профессиональному росту, к победе над соперниками или просто к большим деньгам — вероятность успеха довольно велика.